друзья называли Бормотун. Сама секретарша делала вид, что меня рядом нет, хотя ее глазки явственно косили в мою сторону. А монах, как только я появился, откровенно уставился на меня, как на некое чудо. Я же, не обращая внимания на его бестактность, уперся тяжелым взглядом в безразличную мордашку Геллы:
– А ну, вертай мой посох!
Она небрежно ткнула отполированным ноготком в угол приемной, где сиротливо притулилось мое резное чудо. Я направился в указанном направлении и, привычно ухватившись за уже порядочно потертую моей рукой деревяшку, неожиданно осознал, до какой степени мне ее не хватало. Настроение у меня сразу улучшилось, и мой голос, обращенный к сопровождавшему меня монаху, прозвучал вполне довольно:
– Ну, Вергилий, давай, показывай свой ад!
– Кого? – не понял монах.
– Кого! – передразнил я его. – Шагай, деревня! Сначала к Эльнорде…
– Это к бабе, что ли, которая с луком? – уточнил непонятливый Бормотун.
– Смотри, – погрозил я ему пальцем, – Душегуб услышит, что ты Эльнорду бабой дразнишь, он тебе ноги-то повырывает.
Бормотун, не отвечая на угрозу, направился к дверям.
Наученный предыдущим опытом, монах двигался очень расторопно, так что мы оказались у помещения, отведенного моей спутнице, довольно быстро. А вот здесь произошла некоторая заминка.
Повозившись некоторое время с замком, Бормотун слегка отступил в сторону и пробормотал:
– Я к этой сумасшедшей не пойду… – а затем потянул за ручку двери. Однако дверь и не подумала открываться. Этот факт весьма удивил монаха, и он снова склонился к замку. Правда, лишь на мгновение, чтобы убедиться, что тот открыт. Убедился и даже подтвердил это обстоятельство вслух:
– Открыто же… – но новый рывок опять-таки ни к чему не привел. Дверь явно была закрыта, и закрыта она была изнутри. Вот только Бормотун этого никак не желал понимать, а упрямо пытался вломиться в покои Эльнорды вопреки своему же собственному нежеланию туда входить. Легко подергав за ручку еще пару раз, он неожиданно рассвирепел и, ухватившись за нее двумя лапами, дернул изо всех своих немалых сил. Ручка, конечно, оторвалась, а из-за двери донесся до боли знакомый мелодичный голосок:
– Бормотушка, это опять ты возле моей двери беснуешься?
Монах мгновенно пришел в себя и слегка присел, словно у него неожиданно ослабли коленки. Оторванную ручку он продолжал держать двумя руками перед собой, как будто надеялся, что она защитит его от грядущих неприятностей. В то же время он растерянно посмотрел в мою сторону, давая понять, что мне пора брать инициативу в свои руки и разбираться со своей подругой самому.
А из-за двери уже довольно нетерпеливо раздалось:
– Если ты, паразит, опять учинил какую-нибудь пакость, я тебе ухо стрелой проткну!
Мне действительно пора было подать голос:
– Эльнорда, голубушка, не уделишь ли ты мне несколько минут своего драгоценного времени?
За дверью послышалась короткая возня, а потом ее тяжеленное полотно резко распахнулось.
К своему несчастью, Бормотун стоял со своей добычей прямо на пути открывающейся дверки. Так что его просто смело. Правда, он же послужил амортизатором, и дверь не грохнула о стену, а мягко остановилась с негромким мелодичным всхлипом. Впрочем, всхлип, как я сразу понял, принадлежал не двери, а амортизатору.
Но мне было не до анализа всяких там негромких всхлипов, потому как на моей шее уже повисла моя рослая красавица:
– Серенький, какое счастье, что ты нас нашел!.. Я так тебя ждала!.. Тебе передали мое сообщение!.. А бедняге Душегубу башку прям напополам раскроили!..
– Я тепя шдешь потошту… – перебивая Эльнорду, донеслось из-за двери.
Эльфийка мгновенно оставила в покое мою шею и, потянув дверь на себя, заглянула за нее. Я тоже поинтересовался говорившим.
У самой стены притулился мой монах-здоровяк, прикрывая своей широкой ладошкой расквашенный, похоже, нос и глядя на нас обоих мученическим взглядом.
– Что с тобой, Бормотушка?! – вскричала экспансивная девушка.
Монах не ответил, а только слегка прикрыл веки – притворился, что ничего не случилось, а он просто прилег, отдохнуть.
– Ты, милая моя, ему носик дверкой расквасила… – пояснил я неудобную позу монаха.
– Правда?! – изумилась девчонка. – Ну извиняй, я не нарочно…
– Нишехо, это я шам виноват…
– И зубки ты ему, видимо, повредила, – продолжал я комментировать поведение самого прекрасного члена нашего Братства.
– Что, тоже дверкой? – поинтересовалась та.
– Ну конечно, а чем же еще… – подтвердил я.
– Да не может одна небольшая дверка нанести такие увечья! – не поверила мне Эльнорда.
– Мошет, мошет… – подтвердил мою правоту пострадавший и чуть приоткрыл ладонь. Под его распухшим и посиневшим носом ярким мазком алела уже подсыхающая кровь, а разбитые губы свидетельствовали, что и зубам досталось изрядно.
– Может, ты пойдешь полечишься, – предложил я. – А мы тут пока что побеседуем…
Мое предложение, право слово, исходило от всего сердца, уж больно жалкое зрелище представлял собой покалеченный верзила. Но тот энергично замотал головой и невнятно повторил:
– Я тепя шдешь потошту…
Эльнорда неожиданно потеряла всякий интерес к пострадавшему, ухватила меня за рукав и потащила к себе в комнату.
Толкнув меня на свободный стул, она захлопнула злополучную дверь и заложила ее своим луком. «Так вот почему бедный монах не смог ее открыть!» – мелькнула у меня мысль, но долго думать на эту тему Эльнорда мне не дала. Перепорхнув комнату по диагонали, она рухнула в глубокое кресло и звонко спросила:
– Ну, нашел королеву?
От такого неожиданного вопроса я даже слегка опешил. Ну никак я не мог ожидать, что нашу взбалмошную Эльнорду занимает именно этот вопрос. Похоже, она совершенно не волновалась по поводу своего плена и предстоящей разборки!
– Понимаешь, – осторожно начал я, – в данный момент у нас имеются более серьезные проблемы, чем поиск этого тела без души…
Ее взгляд мгновенно наполнился презрением:
– А я думала, ты ее любишь!
В голосе гордой эльфийки звучала такая смесь удивления, разочарования и обиды, что я невольно улыбнулся:
– Да, ты правильно думала. Но для того, чтобы помочь Кине, мы должны сами выбраться из того положения, в которое вляпались. Так что лучше расскажи, что с вами случилось?
Она немного успокоилась, хотя ее прежняя вера в меня полностью явно не восстановилась. Чуть пожав плечиками, она ответила на мой вопрос:
– Так и рассказывать-то особенно нечего. На следующий день после того, как ты ушел в Пустошь, Шалай с тремя своими ребятами отправился в какое-то село за свежими продуктами. Твой любимчик, Качеев шут, неизвестно зачем увязался за ним вместе со своими козлами. В лагере остались мы с Душегубом и Фродо да двое гвардейцев. Гвардия караул несла, а мы с ребятами хозяйством занимались. Ближе к вечеру Душегуб развел костер и пошел в лес за хворостом, а я начала готовить ужин. Ну, сам понимаешь, стоять у котла с луком в руках не слишком удобно, так что, кроме Рокамора, на поясе у меня никакого оружия не было. Да к тому же я как раз пролезла в палатку за специями. Вдруг слышу, Душегуб заревел, он же совсем рядом был. Я только привстать успела, думала, с кем это он там связался, а тут со всех сторон эти долбаные рыцари выезжают.
Она огорченно махнула рукой, расстроенная воспоминаниями:
– Что я могла сделать с одним кинжалом против двадцати всадников. Меня даже и связывать-то не
