нахожусь в мире, называющемся «Меркуриум», первыми колонистами являлись представители «Первого Поколения» (составляющие правящую верхушку), семейство фон Визмаров больше века назад по неясным для меня причинам подняло мятеж и было частично уничтожено, немногие уцелевшие и глава семьи успели бежать...
Вот, собственно, и всё, никаких берущих за душу откровений. Начинать подробные расспросы я побоялся – если Зигвальд путает меня с одним из Визмаров-мятежников, не станем пока его разубеждать. Но, черт побери, почему Меркуриум, вернее населяющие его люди, предпочли информационно-техногенной цивилизации экономически неэффективный феодализм? А то, что на Меркуриуме царил самый дремучий феодализм, сомнению не подлежало – о равноправии и равенстве в человеческом сообществе Зигвальд сроду не слышал и был твердо убежден, что люди, рожденные в разных кастах не могут быть равны друг другу! Этот постулат подтверждался всеми его словами: он с выраженным пренебрежением отзывался о «простецах», но ко мне относился с почтением и периодически сбивался на «вы» – приходилось напомнить, что субординация сейчас не к месту и не ко времени.
Феодализм феодализмом, но в речи Зигвальда изредка проскальзывали хорошо знакомые словечки, наподобие «точка сингулярности» или «галактика», что свидетельствовало о некоторых знаниях в области физики искривленного пространства и космологии. Согласовать это с графами-баронами-маркизами я не сумел, да и не пытался – как можно думать о горячем льде или мокром огне? Попутно выяснилось, что я (как предполагаемый фон Визмар) ношу герцогский титул. Обалдеть.
Зигвальда в деревне хорошо знали. Встречные с ним раскланивались, улыбались, но в мою сторону бросали подозрительные взгляды – вероятно, их смущала необычная одежда, здесь предпочитали не сковывающие движения рубахи из натуральных тканей, у всех мужчин обязательный головной убор, у женщин длинные платья – редкая патриархальность. Пахнет дымом, навозом и свежевыпеченным хлебом. В центре деревни обнаружилось единственное построенное из камня длинное приземистое здание с башенкой, украшенной резным деревянным крестом. Неужто церковь или часовня? Для Содружества культовые здания являются отжившей свое древностью, только пять процентов из тридцати с лишним миллиардов наших граждан признают себя верующими, после Катастрофы популярность религии неуклонно снижалась...
Самый богатый двор, конечно же, был у деревенского старосты – седобородого деда, обремененного многочисленным семейством и солидным хозяйством. Меня представили как «Стефана из Аврелии» – Зигвальд предпочел не упоминать о моих «родственниках», видимо, это было чревато последствиями...
Отужинали за общим столом, собралось почти два десятка человек – родственники хозяина и молодой худенький монах в коричневой рясе с капюшоном, настоятель часовни. Перед едой помолились на латыни, я прилежно шевелил губами, стараясь делать вид, что этот обычай меня ничуть не шокирует. Нас с Зигвальдом усадили на лучшем месте, по правую руку от старосты, и выдали отдельные тарелки (деревянные!), в то время как все остальные кушали из общего котла, передавая друг другу большущую ложку, которой черпалось вкусное мясное варево. Разговоров за столом почти не велось, наверное, это считалось нарушением правил приличия. Впрочем, я бы наверняка ничего не понял – «простецы» говорили на невообразимом диалекте, по заключению Нетико, являвшимся смешением немецкого, давно вымершего фризского и какого-то из скандинавских языков. Угадывались только знакомые германские корни.
К счастью, чинная трапеза не затянулась – я чувствовал себя скованно, да и хозяева откровенно тяготились присутствием чужака, косясь на меня не то с опаской, не то с недоверием. Зигвальд наоборот, чувствовал себя как рыба в воде, ел от пуза, перебрасывался короткими фразами на вульгате с монахом (я, разумеется, ничего не понимал), а когда настало время отходить ко сну, проводил меня до сеновала, сказав, что разбудит на рассвете. Заодно уверил, что в деревне сейчас безопасно – нападения чудовищ можно не опасаться.
Я отыскал в рюкзачке тюбик с регенерирующей мазью, смазал кровавую мозоль на стопе, сунул под голову куртку и постучал по корпусу ПМК:
– Нетико?
– Всегда к услугам вашей светлости, – неуклюже пошутил ИР. – Хочешь знать моем мнение? Пожалуйста: заповедник нелепых загадок.
– Была бы у тебя рука – пожал бы с удовольствием. Надо уметь настолько четко и вразумительно охарактеризовать весь этот... бардак. Где мы оказались? В какой страшной сказке?
– Иногда реальность может оказаться пострашнее любых сказок, – ответил Нетико. – Единственный совет – воспринимай все происходящее спокойно и без эмоций. Скажи себе: «это просто существует, вне зависимости от моих желаний», и мир вновь станет простым и понятным. Ты ведь не задумываешься о причинах действия гравитации или химических аспектах газообмена в легких?
– По крайней мере, я могу
– Ни-как, – раздельно произнес Нетико. – Забудь. Однажды все выяснится и, полагаю, мы удивимся, насколько простым будет ответ. Повторим пройденное: главной целью является выживание. Тебя случайно приняли за другого? Прекрасно, некоторое время держись рядом с Зигвальдом и изучай обстановку.
– Он сказал, что семья Визмаров объявлена вне закона и если я попадусь в руки властей, дело кончится плохо. Интересно, чего такого страшного натворили мои родственнички?
– В любом государстве мятеж считается тяжким преступлением.
– Насколько я понял, Визмары относятся к элите, «Первому Поколению», которое фактически правит Меркуриумом. Таким многое прощается, а Зигвальд намекнул, что клан беспощадно истребляли, выжившие едва унесли ноги на другие планеты.
– Другие планеты... – эхом повторил Нетико. – Очередная тайна. Никаких сомнений, туземцы прекрасно знакомы с межзвездными путешествиями, но твой приятель ничего не говорил о космических кораблях, орбитальных базах, а почти сразу после знакомства упомянул о некоей «точке перехода», расположенной далеко к северу... Они что, системой межпланетных порталов пользуются? «Птолемей» бьется над проблемой неагрессивной сингулярности столетиями, но технического решения не найдено.
– Ты меня спрашиваешь? Я вот о чем думаю: может быть, стоит признаться Зигвальду? Рассказать всю правду. Он, конечно, чуток странный, но должен понять.
– Всегда успеется, не торопись. Меня гораздо больше беспокоят невероятные даты и фокусы со временем. Предположим, что «Эквилибрум» переместился в Лабиринте не только в пространстве, но и во времени, проскочив одним махом около полутысячелетия, теоретически это возможно, хотя практических опытов никто и никогда не осуществлял – в нашем распоряжении нет соответствующих технологий и вряд ли они когда-нибудь будет созданы... Далее: возраст Зигвальда, якобы шестьдесят два года – отчетливая несуразица, он не похож на старика.
– Опыты в области продления жизни?
– Используя нанотехнологии и восстановительную ДНК-РНК терапию, мы продлили активный период жизни человека примерно до восьмидесяти-девяноста, но потом начинается резкий, форсированный процесс старения. Абсолютный рекорд – сто тридцать семь лет, но это единственный казус. Люди имеют свойство стареть и умирать. Допустим, Зигвальду и впрямь через восемь лет исполнится семьдесят, но почему тогда нет никаких признаков дряхления, а к своему почтенному возрасту он относится без всякого пиетета?
– Н-да... Такой здоровенный кабан не может быть глубоким старцем!
– В любом случае он говорит правду – никаких признаков лжи в голосовых интонациях и жестах, я наблюдал. Словом, очередной вопрос без ответа. Вопрос следующий: почему деревенским священником, братом Ансельмом, является андроид?
– Чего-чего? – я приподнялся на локте и уставился на ПМК, будто на живого человека. – Какой андроид?
– Обыкновенный. Механический эндоскелет с внешним биопокрытием, имитирующим тело человека. Смотри, вот результаты сканирования...
Над корпусом ПМК возникла многоцветная проекция. Сине-серебристые металлические «кости», оранжевый энергетический комплекс за «грудиной», темно-красные нервные стволы. Потрясающе! А внешне не отличишь от обычных людей!
– Модель мне неизвестна, – продолжил Нетико. – Могу с уверенностью сказать, что к производимым на Сириус-Центре и Веймаре андроидам этот искусственный человек не имеет никакого отношения. Альтернативная разработка, судя по плотности живых тканей – кремнийорганика. Искусственный разум
