другому. Так что, Эрагон, всеми возможными способами поддерживай Орика, но если поймешь, что его попытка взойти на трон обречена, а твоя поддержка может обеспечить успех представителю какого-то другого клана, который тоже хорошо относится к варденам, немедленно переключайся на него и начинай оказывать ему помощь, даже если это обидит Орика. Сейчас, во всяком случае, никак нельзя позволить, чтобы личная дружба вмешивалась в политику.
Когда Насуада закончила наконец свою пространную «лекцию», они еще некоторое время прикидывали, как сделать, чтобы ухода Эрагона никто в лагере не заметил. И лишь после того, как все пункты этого сложного плана были согласованы, Эрагон и Сапфира вернулись к себе и сообщили о принятых решениях Блёдхгарму.
К удивлению Эрагона, мохнатый эльф возражать не стал. Эрагон даже спросил с любопытством:
— Так ты это одобряешь?
— В данном случае я не вправе выражать свое личное мнение, — негромко промурлыкал Блёдхгарм. — Однако я вижу, что план Насуады вроде бы ни тебя, ни Сапфиру не подвергает излишней опасности. Кроме того, вы, возможно, сумеете еще и продолжить свое обучение в Эллесмере. Так что, разумеется, ни я, ни мои братья возражать против этого плана не станем. — Он поклонился и сказал: — А теперь с вашего разрешения, Бьяртскулар и Аргетлам, я пойду; меня ждут еще кое-какие дела. — И, ловко обогнув Сапфиру, эльф вышел из палатки, так что приоткрывшийся полог успел впустить внутрь лишь один яркий солнечный луч.
Несколько минут Эрагон и Сапфира сидели молча, затем Эрагон положил руку ей на голову:
«Можешь думать обо мне, что хочешь, но я буду очень скучать по тебе».
«И я тоже, маленький брат».
«Будь осторожна. Если с тобой что-нибудь случится, то я…»
«И ты тоже будь осторожен».
Он вздохнул:
«Мы пробыли вместе всего несколько дней и уже снова должны расставаться. Мне, честное слово, трудно простить это Насуаде!»
«Не обвиняй ее: она делает то, что должна делать».
«Я не обвиняю, но горький привкус все равно остается».
«Ну, так постарайся бежать со всех ног, чтобы я могла как можно скорее присоединиться к тебе в Фартхен Дуре».
«Я бы даже и не возражал быть так далеко от тебя, если б по-прежнему мог мысленно с тобой разговаривать. Это вот как раз самое худшее: ужасное ощущение пустоты. Мы ведь даже не сможем общаться с помощью того зеркала в шатре Насуады, чтобы люди не подумали, почему это ты все ходишь к ней без меня».
Сапфира моргнула, мелькнул, высунувшись из пасти, ее язык, и Эрагон почувствовал какую-то странную перемену в ее настроении.
«Что?» — спросил он.
«Я… — Она снова моргнула. — Ты совершенно прав: очень жаль, что мы не можем поддерживать мысленную связь, ибо будем слишком далеко друг от друга. Если бы мы могли мысленно разговаривать, это не только уменьшило бы нашу тревогу, но и позволило с большей легкостью противостоять проискам Империи». И Сапфира просто запела от удовольствия, когда Эрагон принялся почесывать ей нижний угол пасти, покрытый мелкими чешуйками.
26. Следы невидимки
Проделав несколько головокружительных прыжков, Сапфира перенесла Эрагона через весь лагерь к палатке Рорана и Катрины. Катрина стояла возле палатки и стирала платье в ведре с мыльной водой. Она старательно терла белую ткань о рубчатую стиральную доску, когда клубы пыли, поднятые Сапфирой при приземлении, заставили ее поднять голову и, прикрыв глаза ладонью от солнца, посмотреть на нее.
Из палатки, застегивая на ходу пояс, вышел Роран. Закашлявшись от пыли и жмуря глаза, он спросил:
— Что-нибудь случилось?
Эрагон спешился и торопливо объяснил, что ему необходимо срочно покинуть лагерь, но очень просил держать это в тайне от остальных варденов.
— Даже если наши, из Карвахолла, сочтут себя обиженными оттого, что я вроде как отказался с ними пообщаться, правды им все равно раскрывать нельзя. Ничего не говори даже Хорсту или Илейн. Пусть считают меня грубым и неблагодарным, но никто не должен знать о нашем с Насуадой плане. От этого зависит, возможно, судьба всех, кто восстал против Империи. Вы обещаете мне это?
— Конечно, Эрагон, мы никогда тебя не выдадим, — ответила Катрина, — можешь не сомневаться.
Тут Роран заявил, что он тоже уезжает.
— Куда?! — воскликнул Эрагон.
— Я только что получил новый приказ. Всего несколько минут назад. Мы намерены предпринять рейд по тылам неприятеля — постараемся разрушить систему снабжения его войск. Это значительно севернее наших собственных позиций.
Эрагон оглядел всех троих по очереди. Сперва Рорана, серьезного и решительного, уже внутренне готового к боевым схваткам; потом Катрину, сильно встревоженную, но очень старающуюся это скрыть; и, наконец, Сапфиру, из ноздрей которой уже выплескивались язычки пламени.
— Итак, мы все отправляемся в разные стороны, — заключил Эрагон, но так и не произнес вслух того, что буквально висело в воздухе: возможно, они уже никогда не увидят друг друга живыми.
Схватив Эрагона за плечи, Роран притянул его к себе и крепко обнял. Потом отпустил и посмотрел ему прямо в глаза:
— Береги спину, брат. Гальбаторикс не единственный, кто не прочь воткнуть тебе нож под ребра!
— Ты тоже будь поосторожнее. А если тебе встретится маг или колдун, лучше сразу беги от него прочь. Защитные чары, которыми я тебя окружил, на таком расстоянии долго не продержатся.
Катрина тоже обняла Эрагона и шепнула ему:
— Не задерживайся там слишком долго.
— Хорошо.
Потом Роран и Катрина подошли к Сапфире и погладили ее по длинной хищной морде. В ответ дракониха что-то пропела низким басом; этот звук исходил откуда-то из глубин гортани, так что вся ее грудь завибрировала.
«Помни, Роран, — сказала ему она, — главное, не допускать ошибок и не оставлять своих врагов в живых. А ты, Катрина, не мучайся тем, чего ты изменить не в силах. Это только усугубит твою печаль». И, шурша складками кожи и чешуей, Сапфира раскрыла крылья и обняла ими Рорана, Катрину и Эрагона, как бы спрятав их на несколько минут от всего мира.
Затем она убрала крылья за спину, Роран и Катрина отступили в сторону, а Эрагон взобрался в седло и помахал новобрачным рукой, чувствуя в горле колючий комок. Он все еще продолжал махать им, когда Сапфира взвилась высоко в поднебесье, и, стряхнув с ресниц слезы, чуть откинулся в седле, глядя в небесную синеву.
«Ну что. теперь подзаправимся на дорожку?» — спросила Сапфира. «Ага».
Сапфира взмыла еще выше, поднявшись на несколько сотен футов, а потом повернула к юго- западной части лагеря, где в воздух поднимались столбы дыма от нескольких очагов, на которых готовилась пища. Сильный порыв ветра качнул ее, когда она спланировала вниз, на свободный кусок земли между двумя длинными навесами, длиной по пятьдесят футов каждый. Все давно позавтракали, так что под навесами не было ни души, и Сапфира с громким шумом приземлилась прямо между ними.
Эрагон слез и поспешно пошел к очагам, где хлопотали повара. Сапфира двинулась следом. Здесь возилось множество людей: одни следили за огнем в очагах, другие разделывали мясо, третьи месили тесто
