меня, Всадника, нет даже меча, чтобы сразиться с врагом! Кот Солембум говорил, что оружие мне следует искать под твоими корнями. О, великое дерево, это время пришло! Мне очень нужен меч. Умоляю тебя, выслушай мою просьбу, помоги мне!»
Одновременно Эрагон создавал мысленные образы Торна и Муртага, огромной армии Гальбаторикса, кое-какие свои воспоминания о событиях в Карвахолле и былых сражениях, и Сапфира поддерживала его усилия мощью своего сознания.
Эрагон полагался не только на силу слов и образов. Из своей и Сапфириной души он направил в дерево непрерывный поток магической энергии — то был их чистосердечный дар дереву Меноа, который, как надеялся Эрагон, пробудит любопытство этого великана.
Но прошло несколько минут, а дерево и не думало отвечать им. Оно вообще словно не замечало их присутствия. Однако Эрагон и не думал прекращать свои попытки растормошить его. Он считал, что деревья вообще мыслят гораздо медленнее людей или эльфов, а потому не следует ждать, что оно тут же откликнется на их просьбу.
«Нам нельзя расходовать слишком много энергии, если мы хотим вовремя вернуться к варденам», — предупредила Эрагона Сапфира. Он кивнул и неохотно остановил поток энергии, льющийся из их душ.
Пока они пытались дозваться до дерева Меноа, солнце успело достигнуть зенита и стало спускаться к западу. Над головой летели облака, гонимые ветром; они то собирались в кучу, то расползались и исчезали вдали. Вокруг Эрагона и Сапфиры порхали встревоженные птицы, недовольно цокали белки, бабочки перелетали с места на место, мимо сапог Эрагона прошествовала колонна рыжих муравьев, сжимавших мощными челюстями маленькие белые яйца.
Наконец Сапфира не выдержала, и от ее сердитого рычания все птицы и зверьки тут же в страхе бросились прочь.
«Довольно унижаться! — заявила она. — Я дракон, я не потерплю подобного пренебрежения даже от столь великого дерева!»
«Не надо, погоди!..» — крикнул Эрагон, почувствовав ее намерение, но Сапфира его не слушала.
Немного отступив от ствола, она нагнулась и, с силой вцепившись когтями в корень под своим брюхом, могучим рывком вырвала его из земли, разодрав на три части.
«Ну, давай, ответь нам, эльфово дерево!» — рявкнула она и откинула назад голову, как змея, которая собирается укусить. Из пасти ее вырвался сноп пламени, окутав ствол дерева вихрем бело-синего огня.
Прикрывая лицо, Эрагон отпрыгнул в сторону, спасаясь от жара, и в ужасе крикнул:
«Сапфира, прекрати!»
«Я прекращу, когда оно нам ответит!»
И тут на землю обрушился настоящий дождь. Подняв голову, Эрагон увидел, что ветви гигантской сосны дрожат и качаются в усиливающемся волнении. В воздухе стоял громкий скрип — это ветви терлись о ветви. В лицо Эрагону дохнул ледяной ветер, а откуда-то из-под ног донесся глухой рокот. Оглядевшись вокруг, он заметил, что деревья, росшие по краям поляны, словно стали вдруг выше и мощнее, чем прежде, и ветви их так и тянутся к ним, угрожая и становясь похожими на когти чудовища. Ему стало страшно.
«Сапфира!..» — мысленно позвал он и присел, не зная, то ли пора бежать отсюда, то ли надо обороняться.
Закрыв пасть и перестав испускать пламя, Сапфира отвернулась от дерева Меноа и, увидев кольцо угрожающе ощетинившихся деревьев, воинственно выгнула спину. Вся чешуя на ней встала дыбом, как шерсть на разъяренной кошке. Она зарычала, мотая головой, развернула крылья и стала потихоньку отступать от дерева Меноа.
«Быстрей полезай ко мне на спину!»
Но прежде чем Эрагон успел сделать хоть шаг, корень толщиной с его руку вырвался из земли и обвился вокруг его левой лодыжки, не давая ему сойти с места. Еще более толстые корни вылезли по обе стороны от Сапфиры, крепко удерживая ее за лапы и хвост. Сапфира яростно взвыла и выгнула шею, выбросив новый поток огня.
Но пламя тут же угасло, потому что и она, и Эрагон услышали мысленный шепот дерева, напоминавший неторопливый шорох опавшей листвы:
«Кто смеет нарушить мой покой? Кто смеет жечь и кусать меня? Назовитесь, чтобы стало известно, кого я убиваю».
Эрагон зашипел от боли, так сильно корень сдавил ему ногу. Еще немного, и кость переломится.
«Я — Эрагон, Губитель Шейдов, а это мой дракон, с которым я связан неразрывными узами, Сапфира, Сверкающая Чешуя».
«Так умрите же, Эрагон, Губитель Шейдов, и Сапфира, Сверкающая Чешуя!»
«Погоди! — крикнул Эрагон. — Я назвал еще не все наши имена!»
Дерево долго молчало, потом велело:
«Тогда продолжай».
«Я — последний свободный Всадник в Алагейзии. А Сапфира — последний оставшийся в живых дракон женского пола. Возможно, мы с ней единственные, кто еще может победить предателя Гальбаторикса, который уничтожил орден Всадников и завоевал половину Алагейзии».
«Почему ты ранил меня, дракон?» — прошелестел голос дерева.
Сапфира оскалила зубы:
«Потому, что ты не пожелало говорить с нами, эльфово дерево! И потому, что Эрагон утратил свой меч, а этот кот-оборотень велел ему искать новый под твоими корнями. Мы и искали, да только ничего не нашли».
«Ну что ж, значит, ваша смерть будет совершенно бессмысленной: под моими корнями нет никакого оружия».
В отчаянной попытке заставить дерево продолжать разговор Эрагон сказал:
«Но, может быть, кот-оборотень имел в виду Сверкающую Сталь? Ту звездную руду, из которой Рунона выплавляет металл для своих мечей? Без этой руды она не берется изготовить мне меч настоящего Всадника».
Поверхность земли пошла волнами, когда часть корней дерева Меноа вдруг сдвинулась в сторону, вызвав этим настоящую панику среди кроликов, мышей, землероек, кротов и прочих мелких существ, потревоженных в своих норах и убежищах; все они стремглав бросились через всю поляну к спасительному лесу.
Краем глаза Эрагон заметил, что к ним бегут несколько десятков эльфов. Их волосы на бегу были похожи на флажки боевых копий. Молча, как привидения, эльфы замерли под сенью окружавших поляну деревьев, глядя на Эрагона и Сапфиру, но ни один не сделал попытки хотя бы приблизиться к ним или чем- то помочь.
Эрагон уже хотел было мысленно воззвать к помощи Оромиса и Глаэдра, когда голос дерева опять зазвучал у него в ушах:
«Кот-оборотень знал, о чем говорил. Да, некое количество звездной руды действительно зарыто в землю на краю поляны, у самых моих корней. Но вы эту руду не получите. Вы кусали и жгли меня, я вам этого никогда не прощу».
Тревога и невероятное возбуждение охватили Эрагона, когда он это услышал.
«Но ведь Сапфира — последняя самка дракона! — воскликнул он. — Неужели ты сможешь убить ее!»
«Драконы выдыхают огонь, — прошелестел ответ, и по деревьям вокруг поляны прокатилась волна дрожи. — Огонь должен быть погашен».
Сапфира снова зарычала:
«Но если мы не остановим того, кто погубил Всадников, он явится сюда и сожжет весь лес вокруг, а потом уничтожит и тебя, эльфово дерево! А если ты поможешь нам, его еще, может быть, удастся остановить».
Ветви дерева Меноа с такой силой заскрипели, скребясь друг о друга, что по всей поляне разнеслось скрипучее эхо.
«Если он попытается погубить моих детей, — твердо сказало дерево, — он умрет, ибо никто не обладает такой силой, как весь наш лес. Никто не может надеяться победить нас, знайте это. Знайте, что я
