Шурша одеждой, люди расступились и выстроились вдоль тропы, ведущей с холма. Затем жители Карвахолла хором запели старинные венчальные песни долины Паланкар. Привычные куплеты говорили о смене времен года, о теплой земле, что каждый год дает обильный урожай, о весенних телятах, о том, как вьют весной гнезда малиновки, как идет на нерест рыба, и о том, что судьбой завещано молодым приходить на смену старикам. Одна из заклинательниц Блёдхгарма, та эльфийка с серебристыми волосами, вытащила из бархатного футляра маленькую лютню и аккомпанировала пению деревенских жителей, значительно украшая эти простые песни своими прихотливыми и изящными вариациями.
Медленным и спокойным шагом Роран и Катрина вышли из-за людских спин и, не касаясь друг друга, двинулись по тропе на вершину холма. На Роране была новая котта, явно позаимствованная у кого-то из варденов. Волосы его были тщательно причесаны, борода подстрижена, сапоги блестели. Лицо так и светилось невыразимой радостью. В целом он выглядел очень даже привлекательным и достойным, с точки зрения Эрагона. Однако же не Роран, а Катрина главным образом привлекала всеобщее внимание. На ней было светло-голубое платье, как и полагается девушке, впервые выходящей замуж, сшитое очень просто, но с кружевным шлейфом футов двадцать длиной, который несли две девочки. На голубом фоне платья ее распущенные медные кудри прямо-таки светились. В руках Катрина держала букетик полевых цветов. Выглядела она очень гордой, спокойной и, с точки зрения Эрагона, была поистине прекрасна.
И он, слушая, как восторженно ахают женщины при виде великолепного платья Катрины, решил непременно поблагодарить Насуаду: ведь наверняка это она велела служительницам Дю Врангр Гата сшить для невесты этот чудесный наряд.
В трех шагах за Рораном следовал Хорст. И примерно на таком же расстоянии от Катрины шла Биргит, которая очень старалась не наступить на роскошный кружевной шлейф.
Когда Роран и Катрина были на полпути к вершине холма, из ивовых зарослей на берегу реки Джиет вылетела пара белых голубей, к лапкам которых был прикреплен венок из желтых нарциссов. Катрина замедлила ход, потом остановилась. Голуби подлетели к ней, покружили над женихом и невестой и опустили венок прямо Катрине на голову, а затем снова полетели к реке.
— Это ты устроила? — шепотом спросил Эрагон у Арьи. Она молча улыбнулась.
На вершине холма Роран и Катрина остановились перед Эрагоном, ожидая, пока деревенские допоют венчальные песни. Когда смолкли слова последнего куплета, Эрагон поднял руки и провозгласил:
— Добро пожаловать, все и каждый! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать соединение двух семейств в лице Рорана, сына Гэрроу, и Катрины, дочери Измиры. Жених и невеста — люди достойные, и, насколько мне известно, никто и никогда не претендовал раньше ни на руку одного, ни на руку другого. Если же я ошибаюсь и это не так или же если существуют еще какие-то причины, препятствующие их браку, то сообщите о них здесь и сейчас, при свидетелях, чтобы все мы могли оценить истинность и серьезность ваших возражений. — Эрагон выждал соответствующую паузу, затем продолжил: — Кто здесь скажет слово за Рорана, сына Гэрроу?
Вперед вышел Хорст:
— У Рорана нет ни отца, ни дяди, так что я, Хорст, сын Острекса, скажу о нем, как о своем родственнике.
— А кто скажет слово за Катрину, дочь Измиры? Вперед вышла Биргит:
— У Катрины нет ни матери, ни тетки, так что я, Биргит, дочь Мардры, скажу о ней, как о своей родственнице. — Несмотря на весьма недобрые отношения с Рораном, именно Биргит, согласно традиции, имела все права представлять Катрину, поскольку была лучшей подругой ее матери.
— Это верно и справедливо, — сказал Эрагон. — Итак, что же Роран, сын Гэрроу, дает этому браку, чтобы брак этот стал счастливым?
— Он дает свое имя, — сказал Хорст. — И свой молот. И силу своих рук. А еще он дает обещание восстановить свое хозяйство в Карвахолле, чтобы жить там с женой и детьми долго и счастливо.
По толпе собравшихся прокатились изумленные возгласы, ибо Роран таким образом заявлял во всеуслышание, что ничто на свете, даже сама Империя, не помешает ему вернуться домой вместе с Катриной и обеспечить ей ту счастливую и благополучную жизнь, которую она непременно имела бы, если бы не кровавое вмешательство слуг Гальбаторикса. Своим обещанием Роран ставил на кон свою честь как муж и мужчина, и это не могло не произвести впечатления на собравшихся.
— Ты принимаешь это предложение, Биргит, дочь Мардры? — спросил Эрагон.
— Принимаю, — кивнула Биргит.
— А что же Катрина, дочь Измиры, дает этому браку, чтобы она и ее муж могли жить благополучно и счастливо?
— Она дает свою любовь и преданность, обещая быть верной подругой и помощницей Рорану, сыну Гэрроу. Она дает свое умение вести домашнее хозяйство. И она дает свое приданое. — И Эрагон с удивлением увидел, как по знаку Биргит двое мужчин, стоявших рядом с Насуадой, вынесли вперед обитый металлом сундучок. Биргит открыла крышку и показала Эрагону содержимое сундучка. У него даже дыхание перехватило при виде тех драгоценностей, что там лежали. — Она дает этому браку свое золотое ожерелье с бриллиантами. Брошь с красными кораллами из Южного моря, жемчужную сетку для волос и пять золотых перстней с самоцветами. Первый перстень… — Описывая каждое украшение, Биргит доставала его из сундучка и показывала всем присутствующим.
Эрагон растерянно глянул на Насуаду и заметил у нее на лице довольную улыбку.
Когда Биргит наконец завершила свою литанию и закрыла сундучок, Эрагон спросил:
— Ты принимаешь это предложение, Хорст, сын Острекса?
— Принимаю.
— Таким образом, ваши семьи объединяются и становятся единой семьей в соответствии с законами нашей страны. — Впервые за все время Эрагон обратился непосредственно к Рорану и Катрине: — Те, что говорили от вашего имени, согласны с условиями вашего брака. Теперь скажи ты, Роран, хорошо ли Хорст, сын Острекса, вел переговоры от твоего лица?
— Да, я всем доволен.
— Аты, Катрина, довольна ли тем, как Биргит, дочь Мардры, вела переговоры от твоего лица?
— Довольна.
— Роран Молотобоец, сын Гэрроу, клянешься ли ты именем своим и своими предками, что будешь защищать и обеспечивать Катрину, дочь Измира, до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
— Я, Роран Молотобоец, сын Гэрроу, клянусь своим именем и именем всех своих предков, что буду защищать и обеспечивать Катрину, дочь Измира, пока смерть не разлучит нас.
— Клянешься ли ты блюсти ее честь, оставаться верным и надежным ее спутником во все грядущие годы и относиться к ней с должным уважением и любовью?
— Клянусь, что стану блюсти ее честь, до конца жизни буду ей верным и надежным спутником и навсегда сохраню в своем сердце любовь и уважение к ней!
— Клянешься ли ты отдать ей ключи от своего дома, если он у тебя есть, и от сундука, где ты хранишь деньги, если они у тебя имеются, чтобы она уже к завтрашнему дню смогла распоряжаться твоим хозяйством, как то и подобает жене?
Роран поклялся, что так и сделает.
— Катрина, дочь Измиры, клянешься ли ты своим именем и именами своих предков, что будешь служить Рорану, сыну Гэрроу, и заботиться о нем, пока вы оба живы?
— Я, Катрина, дочь Измиры, клянусь своим именем и именами своих предков, что буду служить Рорану, сыну Гэрроу, и заботиться о нем, пока мы оба живы.
— Клянешься ли ты блюсти его честь, оставаться ему верной и надежной спутницей в грядущие годы, выносить и родить ему детей и быть им любящей матерью?
— Клянусь, что буду блюсти его честь, останусь ему верной и надежной спутницей во все грядущие годы, выношу и рожу ему детей и стану для них любящей матерью.
— А ты клянешься взять на себя заботу о его здоровье и его имуществе и со всей ответственностью заниматься хозяйством, чтобы он мог полностью сосредоточиться на своих обязанностях перед семьей и людьми?
Катрина поклялась, что так и сделает. Эрагон с улыбкой вытащил у себя из рукава красную ленту и сказал:
