Без конца, без края расстилалась вокруг ковыльная степь, и по ней от ветра катились волны, словно в море. Часто встречались насыпанные бог весть кем курганы – могилы давно забытых вождей. Разбросанные по равнине, равнодушными глазами смотрели на людей каменные бабы…
Ночью над степью расстилалось темное южное небо с мириадами ярких звезд. Отряд останавливался на ночлег.
– Кончай ехать, начинай отдыхать! – распоряжался Арслан. – Дать русам по куску конины да бурдюк воды. Пускай пьют-едят. Мы добрые, ха-ха-ха!
– Куда побегут? – рассуждали печенеги. – Кругом степь, в степи волк, над степью орел. От нас не уйдешь!
И несколько десятков мужчин, женщин и подростков сбивались у костра, горестно разговаривали о своей беде.
Через несколько дней случилось большое несчастье. Вечером один из кочевников обратился к Арслану:
– Мясо кончилось, господин. Что прикажешь делать? Охоту начинать?
В поймах встречавшихся по пути речек, заросших камышом и кустарником, было полно болотной птицы, кабанов, лосей. Но Арслан лениво сказал:
– Зачем охота? Зарежьте три лошади!
Сырое конское мясо, провяленное под седельными потниками, было любимой пищей степняков.
– А как с пленниками? Лошадей на всех не хватит.
– Э, не знаешь? – зевая, протянул Арслан. – В первый, что ли, раз? Прикончите пленных, кто послабее. Вот и хватит лошадей.
Погибли два подростка и Наталья, добрая пожилая женщина, постоянно заботившаяся о товарищах по неволе. Все трое слегка прихварывали, но стойко переносили тяготы похода. Это трагическое происшествие застало русских пленников врасплох: их привела в ужас такая жестокая, бессмысленная расправа.
Прошло больше недели. Заготовленное мясо было съедено. И Арслан снова приказал резать лошадей. Но теперь русские знали, что за этим последует, и их охватил ужас. Кому пришел черед упасть под ножом жестокого степняка?
И тут Ольгу охватил безудержный порыв. Не помня себя, бледная, с горящими глазами, она бросилась к печенежскому князьку.
– Не позволим убивать коней! – яростно выкрикнула Ольга. – Охоту устройте, лосей, диких коз на мясо бейте!
Ее слова перевел Ондрей Малыга. Побывавший в плену у кочевников, он знал печенежский язык.
Удивленный Арслан возразил:
– Какое тебе дело, женщина! Наши кони, что хотим, то и делаем. Хотим едем, хотим – режем.
– Кабы вы только коней резали! – продолжала Ольга. – А то вы наших людей убиваете, что на этих конях сидят. За что вы их лютой смерти предаете?
– Я тебя первую зарежу, сердитая баба, чтобы ты не баламутила людей! – пригрозил Арслан.
Но как только Малыга перевел его слова, в толпе пленников произошло движение.
Несколько человек сразу бросились к предводителю шайки.
– Всех режь! – раздались грозные голоса. – Убивай всех подряд, поганая рожа! Здесь, на степи останемся лежать! Шагу не ступим отсюдова!..
Бунт невольников удивил и испугал Арслана. Раньше такого никогда не бывало.
Кочевник понимал, что всему виной Ольга, но убить ее не решился. Он чувствовал, что за этим последует смерть многих, а это было ему невыгодно.
– Плетями запорю! – закричал Арслан.
Русские решительно наступали на печенегов. И видно было, что пленников покинул страх и они готовы на все.
Арслан уступил. Перебить всех невольников не входило в его расчеты. Какая польза от этого ему, Арслану?
– У, храбрая баба! – с кривой усмешкой молвил князек. – Сильно храбрая! В жены тебя возьму, ты мне смелых батыров[12] народишь.
– Живой не дамся! – крикнула Ольга.
Кочевники остановились в первой попавшейся речной долине, набили дичи и наготовили мяса на много дней пути.
Слабые и больные пленники смотрели на Ольгу с обожанием – они понимали, что обязаны ей жизнью.
Среди невольников большим уважением пользовался дед Ондрей Малыга. Как многие старики, он любил поговорить и обычно заканчивал свою речь каким-либо нравоучением.
– Жизнь пережить не поле перейти, – говорил Малыга на другой день после столкновения с печенегами. – Много в ней и плохого и хорошего. Терпеть и крепиться надобно. Вот поглядите на меня: держусь и сила есть, а ведь немало годов прожил я у поганых…
Старик начал долгий рассказ о том, как схватили его и других горемык злые вороги, набежавшие на Русь в последний год княжения Владимира Святославича.[13]
– Вот так же гнали нас Диким Полем сначала на восход солнца, а потом на полдень, – неспешно повествовал Ондрей, разгребая ветки в костре, чтобы лучше горели. – Мыслил я тогда: «Николи уж не будет мне ни жизни, ни воли…» Ан нет, по-другому вышло!
– Спасся ты, дедынька? – наивно спросил подросток Сысойка.
– А как бы ты думал?! Шесть годов протомился я в полону в печенежском стойбище, это верно. А потом послал князь Ярослав большую силу, да как ударила та сила на нехристей, враз разбежались они по всей степи, а русские полоняники домой возвернулись.
– Я помню, деду, как ты на Черторый пришел, – откликнулась Ольга. – У меня тогда Зорьке седьмой годок шел.
– Да, девять лет я у вас с той поры пробыл, и опять довелось в неволю идти! – со вздохом сказал Малыга.
– Почему так получилось, деду? – спросил один из слушателей. – Говоришь, княжья рать погромила неверных, а ныне сызнова они верх берут. Али силы нашей не хватило утвердить за собой эту землю? Ведь она страсть хорошо должна хлеб родить…
Старик ответил:
– Силы нашей русской на все хватило бы, да князья не в ладу живут. Вот нашего хоть бы взять Ярослава: немало годов пришлось ему с братом Святополком биться, доколе не одолел он его и не укрепился на киевском столе. А битвы эти нам дорого стоят: русских воев кровь там льется, а ведь на этой крови земля наша держится…
Каждый вечер предводитель шайки кривой Арслан расставлял вокруг стана сторожевые посты, которые менялись по три раза в ночь.
– Зачем это, деду? – спросил как-то раз Ондрея молоденький Сысойка. – Какому быть ворогу в глухой степи? Здесь не токмо городов, а и сел-то нет. Одни каменные бабы торчат.
– Своих опасается, – объяснил Ондрей Малыга. – Они добычу у нас взяли, а другое племя может ее перехватить.
Слова деда Ондрея оказались пророческими. В одну из ночей чутко дремавших пленников разбудил гортанный визг кочевников.
– Выследили Арсланку, – сказал Малыга. – Вишь, бьются.
В темноте дрались всадники и пешие, слышался бешеный храп лошадей, доносились боевые крики и стоны раненых. Нападающие потерпели поражение и рассеялись по степи. Утром русские увидели на земле несколько трупов. Убитых раздели, но хоронить не стали. Караван двинулся в путь.
Глава четвертая
Невольничий рынок
Остался позади страшный тысячеверстный[14] путь, остались в Диком Поле в добычу зверям и хищным птицам трупы погибших невольников. По верованиям славян, души непогребенных носились по ночам над пустынной степью, оплакивая свою печальную судьбу. И горе
