– Мужчина, – удовлетворенно изрек Юрий. – Несвежая мужская сорочка явно не Аниного размерчика. И бритвенные принадлежности. А у тебя, Ася?
– Какая-то техника. Гена, это не ваша?
Геннадий кинул взгляд на стоящие в углу футляры и отрицательно покачал головой.
– Нет, я это впервые вижу. Ворованное, что ли? Вы именно это здесь искали?
– И это тоже, – не моргнув глазом соврала Настя.
– Может, это Анины вещи?
– Может быть. Юра, посмотри, будь добр, я в этом ничего не понимаю.
Коротков ловко расстегнул застежки на футлярах.
– Так, поглядим… Здесь камера, причем какая-то навороченная, я таких и не видел никогда. Что же это за штуковинка такая? А, сообразил! Это насадка для ночной съемки, но конструкция очень необычная. А здесь у нас что? Здесь у нас бинокль, и тоже для ночного видения.
Настя нервничала, ей казалось, что они слишком долго находятся в квартире и оставляют слишком много следов своего пребывания здесь.
– Геннадий, возьмите, пожалуйста, листочек бумаги и напишите Анне записку, – попросила она.
– Анне? – несказанно удивился он. – Вы же сказали, она умерла.
– Но вам-то это откуда известно? – возразила Настя. – Вы пришли в свою квартиру, жиличку не застали, куртку взяли, и совершенно естественно, что вы пишете ей записку, иначе она будет думать, что куртку просто украли. Здесь явно живет какой-то мужчина, и он наверняка встревожится, если придет и обнаружит, что в квартире кто-то был. Не надо его понапрасну беспокоить.
– Так можно же куртку повесить на место, она мне не нужна.
– А следы? Гена, три человека не могут покрутиться в тесном пространстве и не оставить следов. Мы наверняка что-то сдвинули и оставили не в том положении, в каком было. Преступники – люди внимательные и осторожные, они такие вещи замечают автоматически.
Геннадий понимающе кивнул, достал из кармана блокнот и на выдранном из него листочке набросал несколько слов. Оставив записку на самом видном месте, они покинули квартиру, в которой провела свои последние дни Анна Лазарева.
– И чего делать будем? – спросил Коротков.
С Мосфильмовской улицы Настя и Юра поехали на Щелковское шоссе, где жила Настя. На работу возвращаться смысла не было, рабочий день давно закончился, если у сыщиков вообще бывает какая-то длительность рабочего дня.
– Не знаю, Юрик, мне надо подумать. Вообще-то надо бы поставить в известность руководство, потому как один ты Парыгина не возьмешь, а я тебе плохой помощник. Я ведь только думать умею, да и то, как показали последние дни, весьма слабо.
– И Мишка мне тоже не помощник, – уныло подтвердил Коротков. – Парыгин его в лицо знает. Может, Колю Селуянова подключить?
– У него нога еще болит, – напомнила Настя.
– Верно, я и забыл. Тогда Игоря Лесникова. Не бойся, Ася, никуда Парыгин не денется, он же опасности не чувствует.
– Ты думаешь? – с сомнением спросила она.
– На сто процентов уверен. Смотри, что получается. Он полагает, что его связь с Лазаревой не выплыла, в милиции его опросили как случайного прохожего и отпустили без тени сомнения. В хате на Мосфильмовской он живет и держит дорогую аппаратуру, стало быть, в бега не ударился, просто куда-то отлучился. По его представлениям, он в очередной раз выкрутился. Ребята его обыскивали, когда задержали ночью?
– Говорят, что обыскивали.
– Оружие при нем было?
– Нет.
– Вот видишь! – Коротков торжествующе поднял палец. – Он даже оружия с собой не носит. Будет серьезный преступник ходить без оружия, если ждет неприятностей каждую минуту? Не будет. Значит, он этих неприятностей не ждет.
– Или он не серьезный преступник, – добавила Настя.
– А кто же он по-твоему? Дитя невинное?
– А черт его знает! – в сердцах бросила она. – В этом деле одни сплошные перевертыши. Приличный бухгалтер Нурбагандов оказался уголовником Гаджиевым. Скромная продавщица газет среди ночи идет с мужчиной на стройку и сражается с ним не на жизнь, а на смерть. Даже папа…
Она не договорила, достала сигарету, щелкнула зажигалкой. Снова навалилась тоска, сжавшая горло спазмом, на глаза навернулись слезы. Юра понял ее состояние и постарался увести разговор в безопасную сторону.
– Если Парыгин и не серьезный персонаж, тогда тем более с задержанием проблем не будет. Эх, жил бы он дома, можно было бы вообще его повесткой вызвать как свидетеля к нам или к Ольшанскому на предмет уточнения обстоятельств ночного происшествия. Якобы поспрашивать: что видел, что слышал, что заметил. А так он повестку не получит. Не в розыск же его объявлять. Лазареву объявили – и получили в итоге труп.
– Ты прав, – согласилась Настя, – в этом случае мы тоже получим труп, только не самого Парыгина, а кого-нибудь из наших. Юра, я думаю, Парыгина не нужно пытаться брать на Мосфильмовской.
