последним, потому что в течение следующего часа Николай не видел уже ничего. Он закрыл глаза и наслаждался тем, что любил молодую женщину, на которой вдруг страстно захотел жениться. Придя в себя, он страшно удивился, что, оказывается, они лежат на огромной кровати раздетые, а по полу вокруг разбросаны разноцветные хризантемы. Как он попал сюда из прихожей, когда успел раздеться – он не помнил.
Катя лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и тихо улыбалась. Только сейчас Николай разглядел, что лицо ее было чисто умытым, без макияжа, хотя раньше, когда он приходил сюда, она всегда была тщательно накрашена. Значит, она с самого начала знала, зачем он приедет и чем все закончится. Знала, но разрешила ему приехать и открыла дверь с сияющими глазами. Такого ощущения полного, всеобъемлющего счастья он никогда не испытывал.
– Ты могла бы уйти от своего Шоринова? – спросил он, нежно поглаживая ее плечо.
– Могла бы, если бы было куда, – легко ответила Катя. – А куда уходить? Эту квартиру купил Дусик, и, если я его брошу, я здесь не останусь.
– Думаешь, выгонит?
– Я здесь не останусь. – Она сделала ударение на первом слове. – Я. Понимаешь? Это было бы нечестно. И потом, на нас с отцом мама и пятеро младших. Папа, конечно, изо всех сил старается, заколачивает бабки где только может, но он ведь не коммерсант, он этого совсем не умеет. Квартиры ремонтирует, дачи строит. Мне его жалко. А Дусик дает мне деньги на семью. Понимаешь? Не я клянчу и тайком их прикармливаю, а он сам каждый месяц дает, мы так с самого начала договорились. Баш на баш.
– Интересно, на каких условиях? Его баш – квартира и деньги на семью. А твой в чем состоит, кроме того, что ты с ним спишь?
– Именно в этом. Я с ним только сплю. Его условие – никаких разговоров о разводе и тем более о собственных детях. Ему нужно гнездо, норка, куда можно забраться, расслабиться в тишине и покое, помолчать, побыть самим собой. Ну и потрахаться, конечно, если в охотку. А если нет – то и нет, я без претензий. Меня не нужно выводить в свет, возить на курорты на Средиземное море или на Атлантику. Мне можно не звонить по три-четыре дня, я не обижаюсь. Зато ко мне можно привести серьезных людей, я ведь отличная кухарка, обслужу не хуже, чем в ресторане.
– Неужели тебе это нравится?
– Нравится.
Она снова улыбнулась мягко и ласково.
– Ты пойми, у меня никогда этого не было. У меня детства-то не было нормального. С тринадцати лет – я и кухарка, и портниха, и нянька, и доктор, и уборщица. Теснота, шум, гам, кто-то плачет, кто-то играет, бегает, кто-то уже что-то разбил – сумасшедший дом. А мне книжку прочитать некогда было, я еле-еле успевала уроки делать, школу на одних тройках вытянула. Зато потом, правда, наверстала, когда с младшими занималась. А теперь я одна, в тишине, просторно, спокойно. Я целыми днями книги читаю и кино смотрю. Вот ты будешь смеяться, а я ведь Конан Дойла только в прошлом году в первый раз прочитала.
– А если я предложу тебе все то же самое? Уйдешь от Дусика?
– Что значит «то же самое»? – Она приподнялась на подушке. – Ты купишь мне квартиру и будешь приходить два раза в неделю?
– Ну, например, – уклончиво ответил Саприн. Идея ему не понравилась. Он вовсе не хотел делать из Кати любовницу-содержанку, он хотел сделать ее своей женой.
– Тогда меня это не устроит.
– Почему?
– Потому что с Дусиком у меня договор, и, когда его нет, я не страдаю. А тебя я буду любить, и твои визиты два раза в неделю будут меня оскорблять. Ведь ты не женат?
– Нет, не женат. То есть разведен.
– Это все равно. Так вот, если я буду знать, что ты не женат, живешь один, а меня держишь где-то отдельно и приходишь два раза в неделю, я буду с ума сходить от ревности и злости. Не равняй себя с Дусиком, с тобой так не выйдет.
– А если я женюсь на тебе?
– И меня не спросишь? – насмешливо откликнулась она.
– Ну извини, я не так выразился. Если я попрошу тебя стать моей женой? Согласишься?
– И стирать тебе рубашки и каждый день готовить обеды?
– И рожать мне детей.
– Нет.
– Почему?
– Дай мне отдохнуть, Коля. Ну хоть пару лет. Дай в себя прийти.
Он лег на спину, закинул руки под голову. Радужное настроение постепенно таяло, появилось такое чувство, будто он уперся в стену.
– Катя, я могу пообещать, что тебе не будет трудно. Я хочу, чтобы ты была со мной каждый день и каждую ночь. Можешь не стирать рубашки и не готовить обеды, я слишком давно живу один и все привык делать сам. Но я не хочу, чтобы ты продолжала жить с этим вонючим Дусиком. Я не хочу.
– Не надо так, Коля, – тихо сказала она. – Дусик добрый и порядочный. Если бы не он, где бы я сейчас была? Что было бы с мамой и младшими? А отец? Как знать, не впутался бы он в какой-нибудь криминал, чтобы добыть денег, если бы Дусик их не давал. Слава богу, отец не в тюрьме, мама не в доме инвалидов, братья и сестры сыты и одеты. Может, ты знаешь о Дусике что-то плохое, но я о нем знаю только хорошее.
