– Вот очень хорошая оправа, стекла минус пять. Вот эта тоже модная, минус четыре. Примерьте, я вам зеркальце дам.
Ольга надела очки минус четыре. Сразу заломило глаза и резко заболела голова – стекла были сцентрованы не по ее мерке.
– Нет, эти совсем не годятся. Дайте что-нибудь другое.
– Попробуйте эти.
– Сколько здесь? – спросила Ольга, беря протянутые очки в очень симпатичной оправе.
– Минус три с половиной.
Эти очки оказались лучше, расстояние между центрами было подходящим, и хотя они не давали полной коррекции, но от них зато не болели глаза.
– Годится, – кивнула Ольга. – Сколько они стоят?
Продавщица назвала цену, и Ольга полезла в сумочку за кошельком.
– Ой, а книжка-то! – испуганно охнула она. – Юра, я забыла у вас на столе записную книжку. Вот растяпа! Как же быть? Я без нее как без рук.
– Ничего страшного, – с улыбкой ответил Оборин, – вернемся. Вы же все равно уже всюду опоздали.
Пока все получалось так, как она задумала. Она должна была оставить у него записную книжку и добиться, чтобы он пригласил ее зайти к нему домой снова. И он пригласил.
Обратный путь до дома, где жил Оборин, они проделали уже веселее, даже в слабых очках Ольга видела значительно лучше, чем вообще без них.
– Я вам доставила столько хлопот, – виновато говорила она по дороге. – Но вы очень меня выручили. Просто не знаю, что бы я без вашей помощи делала. Позвольте мне хотя бы купить что-нибудь к чаю.
Это было рискованным, но необходимым шагом. По реакции на эти слова она должна понять, хочет ли Юрий, чтобы она задержалась у него в гостях, или намеревается только отдать ей записную книжку и прямо с порога развернуть обратно.
– Ну что я за хозяин, если буду позволять гостье покупать продукты, – смеялся Оборин, останавливаясь возле киоска, на витрине которого заманчиво сверкали блестящие обертки шоколада, кексов и пачек печенья.
Ольга незаметно перевела дух. Кажется, все получается.
Оборин не заметил, как быстро пролетело время. Новая знакомая оказалась на удивление приятной собеседницей. Кроме того, теперь, когда она перестала болезненно щурить глаза и с лица ее сошло выражение беспомощности и неуверенности, он понял, что она невероятно привлекательна. Юрий с удивлением вспоминал свой недавний порыв пригласить в гости новую молоденькую аспирантку. Как он мог заинтересоваться юной глупышкой? Вот Ольга – совсем другое дело. Женственная, зрелая, умная.
Он включил все свое обаяние, стараясь ей понравиться и боясь, что она вот-вот посмотрит на часы и соберется уходить, и с радостью замечал, что ей, кажется, тоже нравится быть в его обществе. Во всяком случае на часы она не смотрела. Они подогревали чайник уже в четвертый раз, а разговор все не иссякал. Внезапно Ольга поднялась.
– Наверное, мне нужно уходить.
– Почему? – огорчился Юрий.
– Потому что ситуация в том виде, как она выглядит сейчас, является неприличной. Ее надо или развивать, или прекращать.
Оборин отлично понимал, что она имеет в виду, но все равно глупо повторил:
– Почему? Что неприличного в том, что люди познакомились и мирно беседуют за чашкой чаю?
Ольга помолчала, отошла к двери и облокотилась спиной на косяк.
– Потому что вы слишком мужчина, Юра, чтобы с вами можно было просто мирно разговаривать. Мне становится трудно с вами, поэтому мне лучше уйти.
Он почувствовал, как сердце ухнуло и заколотилось где-то в горле, встал и медленно подошел к ней. Ему хотелось прикоснуться к Ольге, обнять ее, но на руках словно гири повисли.
– Не уходите, Оля. Я не хочу, чтобы вы уходили, – тихо сказал он.
Заниматься делами Тарадина два дня подряд Настя не могла, у нее было очень много текущей работы. Спасибо Короткову, он действительно накопал много полезной информации и щедро поделился ею, так что на утреннем оперативном совещании Насте удалось избежать бледного вида, но рассчитывать на такую удачу дважды уже нельзя, да и перед Коротковым неудобно. Так что новосибирской конференцией медиков и юными гимнастами Владимир Антонович занимался один.
Он связался сначала с Министерством здравоохранения, потом долго дозванивался в Новосибирск, уговаривал, объяснял, даже слегка обманывал, но в конце концов узнал, что на конференцию Тамару Коченову направляло агентство «Медикор», в котором ее давно и хорошо знали и с которым она сотрудничала уже несколько лет.
С детскими спортивными школами дело шло труднее, в Федерации гимнастики с Тарадиным просто не захотели разговаривать, пришлось по справочной узнавать адреса школ и методично объезжать их. На это ушло немало времени, и в результате выяснилось, что контракт с Тамарой был подписан при посредничестве фирмы «Лозанна», специализирующейся на переводах только с трех языков – немецкого, французского и итальянского. Первоначально фирма создавалась специально для обслуживания различного рода поездок именно в Швейцарию, где говорят на всех трех языках, отсюда и название.
Он исправно звонил Каменской, рассказывая о ходе своих поисков. В «Медикоре» о сентябрьской поездке в Австрию ничего не знали, в последнее время никаких заказов Тамаре не передавали.
