Зачем я живу? Я-там? Я-здесь? Не имею никакого представления. Но я знаю – да, сейчас я отчетливо понял – что не брошу тех, кто от меня зависит. У меня никогда не было детей, но сейчас я понимаю тех, кто жертвует своей свободой и личной жизнью ради семьи. Я всегда посмеивался над людьми, рассуждающими о чести и долге. Но сейчас я хорошо осознаю, что фраза… как ее сформулировал тот Хранитель, Тилос, в свое время?.. «Делай что должно, и будь что будет» – не просто пустой набор звуков.
Робин обещал мне, что уважит мое право выбора и позволит совершить самоубийство. Получится даже не смерть – все равно моя память переливается мне-там. Просто способ такой заявить о нежелании играть в джамтанские игры. Но я не ребенок, чтобы бежать от реального мира, и что-то подсказывает мне, что я никогда не прощу себе ухода.
Да, я остаюсь. Веселого нахального щенка, забавлявшегося, исследуя окружающий мир, переделывая его под себя, больше нет. У меня отобрали то, чем я владел не по праву, и к лучшему. Я плохо знаю историю Земли, но по опыту Малии представляю, чем кончаются игры с революциями, пусть даже их устраивают высшие силы для достижения каких-то своих целей. Ирония судьбы – Народный Председатель первого в мире государства счастья и справедливости думает о том, как бы не допустить построения такого государства здесь! Ну что же, пусть. Единственному зрячему в стране слепых не пристало обижаться на смешки со стороны зрительного зала.
У меня отняли способность подчинять волю других. Ну и ладно. Все равно мне становилось не по себе, когда умные взрослые люди с пустыми глазами начинали повторять мои слова, забывая свои собственные мысли и возражения. Теперь я крут, я левой ногой открываю дверь в рабочий кабинет председателя Комитета министров огромной империи, границы которой я еще не успел даже осмыслить. Я в куда лучшем положении, чем у себя дома два года назад. Что еще надо от жизни? Познать мир? Не проблема. Свыкнуться с мыслью о том, что ты фантом среди фантомов? Да плевать с высокой башни, с ней и свыкаться не нужно. Я чувствую себя как человек в реальном мире, и мне достаточно. Вокруг еще мало настоящих людей – но как раз для того я здесь и нахожусь, чтобы их стало больше.
Да, впереди долгие годы до боли знакомых мне бюрократических игр. Но у меня есть еще и Оксана, и Гакенталь, и Вагранов, и Овчинников… Так что, ребята, пока живы, будем жить, а тоску и депрессию оставим до лучших времен!
— Пан Кислицын, — осторожно тронул его за плечо Крупецкий. — И все-таки вам лучше вернуться в постель.
Олег обернулся, и поручик с удивлением заметил на его лице просветление. Печать озабоченности, не исчезавшая с него даже во сне, пропала без следа.
— Нет, Болеслав Пшемыслович, — улыбнулся он. — Я же сказал – в постели мне делать нечего. Впереди целая жизнь, так что належаться еще успею. Знаете, что? Пойдемте, вы покажете мне город.
«Ну, вот тебе и грабли».
«В смысле?»
«В смысле, что ты не смог толком синхронизировать психоматрицы Эталонов с Моделью после отката. Устроил ты им несколько мгновений приятных ощущений, ничего не скажешь», — грабли, присыпанные кучей осенней листвы, взмывающая по плавной дуге рукоять, шишка на лбу.
«Джао, ты же знаешь, что я отключил для них все энфорсеры реальности. Им ничего не грозило, кроме психологически неприятных ощущений».
«Ты им главный энфорсер не отключил – психику. Не каждому, видишь ли, дано нормально переносить твердый воздух и неподвижный мир. Ты никогда не дышал, тебе не понять на эмоциональном уровне. Просто прими к сведению – любое резкое нарушение привычного взаимодействия с окружающей средой чревато для психики неприятными ощущениями, даже если субъект полностью осознает причины нарушений».
«Принято к сведению. В дальнейшем стану действовать аккуратнее».
«Хорошо. В остальном откат прошел более-менее нормально. Есть замечания по мелочам, у кучи народа возникнет ощущение дежавю, но в целом – приемлемо. Поздравляю, Робин, ученик ты мой ненаглядный, у тебя есть все шансы переплюнуть учителя. Минуты через две-три, не позже».
«Минуты? А, понял… Джао, я же просил использовать планетарную систему единиц времени. С толку сбиваешь».
«Собьешь тебя, как же! Ну ладно, забыл, забыл, тоже исправлюсь. В общем, тысяч этак через тридцать-сорок лет у тебя есть все шансы меня переплюнуть. Мне еще даже миллион исполниться не успеет, а ты уже возьмешь и сделаешь старика. Одной левой. Как пить дать», — молодой здоровяк одной рукой поднимает дряхлого деда.
«Шутка. Понимаю. Ценю. Скажи, учитель мой дорогой, все Демиурги настолько плоскоехидны? Или у тебя сегодня особенно брюзгливое настроение?»
«Майя в канале. Да он всегда такой. Привет, Робин, давно хотела с тобой пообщаться», — дружеский толчок в грудь, задумчивый прищур, одобрительный кивок.
«Здесь Джао. Майя?!»
«Здесь Майя. А кто же еще! Джа, что-то ты удивлен сверх меры. А, ты же не знаешь. Барьер вокруг системы пропал. Мы с бета-тобой сочли за приглашение».
«Альфа-Джао, бета-Джао в канале. Полагаю, что в сложившихся условиях шизофрения – не лучший метод существования. Что скажешь?»
«Здесь Альфа-Джао, согласен. Майя, ты меня расщепляла, тебе и карты в руки. Перестраховка себя не оправдала, так что действуй по стандартной программе. Инициируй слияние».
«Здесь Майя. Как скажешь. Внимание, альфа-бета-Джао, инициирую слияние. Запрашиваю нуль- гибернацию психоматриц».
«Здесь Бета-Джао, инициирую нуль-гибернацию. Спок-ночи, Майя».
«Здесь Альфа-Джао, инициирую нуль-гибернацию. Спок-ночи, Майя, лапочка, только не забудь меня разбудить», — детская колыбелька, малыш с соской, механический будильник с огромным звонком наверху.
«Плоскоехидина ты у нас, прав Робин. Спок-ночи, альфа, спок-ночи, бета. Фиксирую нуль-гибернацию половинок… Кстати, Робин, открываю технический канал. Подключайся, протокол тебе известен – „кораблик“, авторизации не требуется. Учись, коли к нам попал, авось пригодится когда-нибудь».
«Робин в канале, подключился успешно. Госпожа Демиург Майя, прошу объяснить происходящее».
«Расслабься, малыш. Я хоть и старушка, но не настолько, чтобы ко мне так официально обращаться. Что я Демиург, и без тебя знаю. Майя и Майя, без глупых приставок. Объясняю: Джао у нас перестраховщик. Перед тем, как по макушку нырять в твою Модель, он с моей помощью провел глубокое расщепление своей личности. Синхронизация между половинками – за счет пакетов с минимальной структурой, не допускающей включение враждебной информации. Если бы Модель тем или иным способом попыталась внести модификации в психику альфа-половинки или полностью захватить контроль над ней, бета-половинка уничтожила бы альфу и приняла меры к сбросу системы из нашего мира в случайный пузырь», — огромные ножницы, вырезающие круг из звездного неба, гигантский молоток, схематичное изображение человечка, падающего в глубокий колодец и смешно размахивающего руками.
«Разумная мера предосторожности, Майя. Прошу предоставить алгоритмы расщепления и синхронизации… принято. Спасибо, запомню. Думаю, при случае мне окажется проще повторить, чем вам. Ага, теперь я понимаю, из-за чего могут возникнуть расхождения в психоматрицах. Как ты собираешься его собирать из половинок? В них неизбежно должны возникнуть неустранимые противоречия».
«Готов к приему? Тогда поехали. Смотри: метод слияния заключается в выявлении несовпадающих сегментов психоматрицы и разрешения конфликта между ними методом обратного исключения…»
«Здесь Джао. Доброе утро, тетушка. Я уже начал беспокоиться, что ты решила меня не будить. Как прошла трепанация, доктор? Мозги обратно положить не забыли?» – пальцы, осторожно ощупывающие забинтованную голову.
«Здесь Майя. Ух, зануда! Вот возьму и не разбужу в следующий раз, тогда узнаешь!», — плотно задернутые шторы, хрустальный гробик, крепко спящий ребенок, звуки колыбельной.
«Здесь Джао. Не дразнись, укушу. Ну, считаем, что базовую отладку Модели провели. Есть идеи, что
