успешно завершила свою работу и в полном составе вернулась домой.
Сосредоточившись, он послал короткий импульс, впечатавший тролля вместе со стулом в бетонную стену. Тот, ловко извернувшись, вскочил на ноги, в его лапище мелькнуло дуло невесть откуда взявшегося тяжелого пистолета. Саматта успокаивающе поднял ладони.
– Я не намерен причинять тебе вред, господин Сураш, – медленно и внятно произнес он. – Однако у меня есть полномочия ликвидировать любые – любые! – препятствия, возникающие перед экспедицией. Пока что я не обострял конфликт, несмотря даже на идиотское поведение твоих солдат, ведущих себя с кучкой сопляков и яйцеголовых, как с отрядом диверсантов. Надеюсь, мы уладим конфликт прямо сейчас.
– Я не могу вас отпустить, – качнул головой тролль. – По крайней мере, до того, как получу одобрение из департамента. Вы вторглись в запретную зону, и в связи с этим должно быть проведено тщательное расследование.
– Господин вайс-полковник, не надо парить мне мозги, – поморщился Саматта. – Мы с тобой коллеги, пусть и бывшие, и прекрасно знаем, что запретная зона всегда явно и недвусмысленно обозначается предупреждающими знаками и ограждением. Побережье бухты никак не обозначено. Нет там никакой запретной зоны. Обычная открытая территория, пусть и рядом с закрытой. А профессор Бун, между прочим, является очень известной личностью в своей среде. Ты хочешь публичного скандала? Ты забыл, чем закончилась история с Институтом человека? Мой покровитель был им весьма недоволен – и ничуть не менее он окажется недоволен тобой и твоим заведением.
Тролль прищуренно посмотрел на него.
– И почему же твой… 'покровитель', – он выделил слово голосом, – не озвучивает свое недовольство лично?
– Потому что он не занимается мелочами. Для того есть мальчики на побегушках вроде меня, – Саматта невозмутимо выдержал взгляд собеседника. – Доктора Касатану он забрал у вас сам, поскольку она куда важнее, чем ты только можешь себе представить. Но экспедиция к твоей конторе отношения не имеет, а потому для пригляда за ней послали меня. Ну так что? Начнем ссориться? Или послушаешь голос разума?
– И все-таки ты блефуешь, – усмехнулся тролль. – Твоего имени нет в досье 'Камигами'. Сдается мне, ты простая пешка…
Саматта не дал ему закончить. На сей раз сгенерированный импульс оказался куда мощнее. Тролля впечатало в стену с такой силой, что его взгляд помутнел. Невнятно хрюкнув, он начал сползать по стене вниз, но все-таки удержался на ногах. Встряхнув головой, он сфокусировал взгляд – и замер. Саматта уже стоял перед ним, нацелив на вайс-полковника его собственный пистолет.
– Если ты решишь, что лишние полусажень роста и центнер веса дают тебе преимущество, блистательный господин Сураш, ты сильно ошибешься, – ровно проговорил спецназовец. – Диверсантов учат тролличьей анатомии, и я прекрасно знаю, куда всадить пулю, чтобы прикончить тебя на месте. И я успею выстрелить, не сомневайся, будь ты даже Ведущим по Пути.
Он отступил на пару шагов назад, щелкнул предохранителем и положил оружие на стол.
– Я не намерен тебя убивать, – спокойно сказал он. – Я вообще не намерен с тобой ссориться. Я понимаю мотивы твоих действий и не имею ничего лично против тебя. Мне жаль, господин вайс-полковник, что наше знакомство произошло в таких условиях. Однако я вынужден предъявить ультиматум: или нас выпускают до исхода дня, или я вызываю своего покровителя и умываю руки.
Сипло выдохнув, тролль отлепился от стены и шагнул к столу. Он взял пистолет в руки и несколько секунд внимательно его рассматривал, словно увидел впервые в жизни. Потом он поднял взгляд на Саматту.
– Похоже, мы совсем перестали что-то значить в своем собственном мире, – с горечью сказал он. – Непонятно кто вмешивается куда хочет и как хочет, а мы даже не имеем возможности возмущаться.
– Нет, не так. Они…
– Да что ты понимаешь, щенок… – устало вздохнул тролль. – Я же говорю: ты – пешка, которой вертят как хотят. Ты не фигурировал в досье 'Камигами' еще неделю назад, значит, ты работаешь на них совсем недавно. Ты просто не представляешь, что именно происходит и что именно они с нами делают. Ладно. Не стану тебя убеждать, бессмысленно. Если что нам и известно совершенно определенно, так это фанатизм их подручных. Нет у меня никакого желания снова привлекать их внимание. Вашу группу отпустят. Но в вашем лагере останутся дежурить мои ребята.
– Не возражаю, – кивнул Саматта. – Не стесняйся в количестве – вообще-то меня приставили охранять яйцеголовых вовсе не от вас, а от 'черных археологов'. Так что если организуешь полноценную охрану, только спасибо скажу.
– Ну ты и наглец, капитан! – во всю свою зубастую пасть усмехнулся вайс-полковник. – Хотел бы я иметь тебя на своей стороне. Ладно, подумаю.
– А кто сказал, что я не на твоей стороне? – удивился Саматта. – Пусть у них своеобразные представления о пользе, но они, во всяком случае, не хотят нам вреда. Значит, у нас нет повода оказываться по разные стороны бруствера, верно?
Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел.
– Зайди, – ткнул он большим пальцем через плечо, обращаясь к насторожившемуся при его появлении лейтенанту. Затем он остановился посреди коридора и задумался. Интересно, а что он скажет насчет военной охраны лагеря профессору Буну?
07.07.843, огнедень
– Бездельничаешь?
Палек вздрогнул. Забравшись на смотровую скалу над обрывом, он настолько увлекся выцарапыванием неприличной надписи на плоском камне, что не расслышал, как Дзинтон приблизился к нему сзади. Он попытался спрятать камень под собой, но тот предательски выскользнул из пальцев и покатился по земле. Дзинтон поднял его, бросил скептический взгляд на почти завершенную надпись и вернул мальчику.
– Слово 'дурак' пишется со слогом 'ку', а не 'ро', – ехидным тоном сообщил он. – Я понимаю, что все интеллектуальные ресурсы у тебя ушли на придумывание надписи, но это не оправдание такой элементарной ошибки. Запомни, Лика: оскорбление должно быть тщательно продуманным и безукоризненно грамотным. Только тогда оно достигнет своей цели. А неграмотный набор глупых слов заставит окружающих лишь посмеяться над тобой самим. Но с такими отметками по языку, как у тебя, грамотей, никаких шансов на составление хорошего оскорбления нет.
Палек густо покраснел, отбросил камень в кусты и надулся.
– Да ладно тебе, не обижайся, – рассмеялся Дзинтон, присаживаясь рядом. – Как в Манеже дела? Освоился немного? Не разочаровала работа?
– Не-а, – тряхнул головой мальчик, – не разочаровала. Там же настоящие лошади! Подумаешь, навоз! Можно подумать, меня в детдоме унитазы в наказание мыть не заставляли… Зато я их с рук хлебом с сахаром кормил!
– На лошади посидеть удалось?
– Нет пока, – вздохнул мальчик. – Говорят, потом, попозже.
– Ну, не обманут же они тебя. А терпение – достойное качество для мужчины, – Дзинтон встрепал мальчику волосы. – Скучно одному, без Кары и Яны?
Палек пожал плечами. Яни в музыкальной школе, Кара на тренировке – один он, как дурак, из Манежа раньше времени вернулся. Мог бы еще там поболтаться…
– Я твой дневник посмотрел, – сообщил Дзинтон, срывая проросшую сквозь каменные щели травинку и засовывая ее в рот. – Так себе отметки, должен заметить. Ну неужели ты настолько глуп, что в дробях путаешься? Не верю.
Палек нахохлился. В дробях он действительно путался. Не то чтобы он их не понимал, но почему-то в самый ответственный момент мысли уплывали куда-то в сторону, и когда он снова сосредотачивался на
