назад университетская библиотека, переходящая на электронные издания, списала огромное количество бумажных книжек. Частью их выбросили, частью раздали желающим. Этот преподаватель, как тот хомяк, утащил в свою нору десятка четыре томов и с тех пор не знает, что с ними делать. Ты бы видела, как он обрадовался, что они кому-то понадобились! Жаль, что он химик, а то ты могла бы с ним позаниматься.
Он пощелкал по переплетам пальцем.
– Я бегло просмотрел содержание и сравнил его с программами прошлогодних экзаменов. Корреляция почти стопроцентная. И написано очень внятно и по делу, в отличие от некоторых пособий. В общем, штудируй. И не забывай – подготовительные курсы начнутся менее чем через три периода. Семьдесят дней пролетят быстро, и лучше записаться заранее.
– Ой-ей… – тихо пробормотала Цукка, листая оглавление 'Курса физики'. – Я, конечно, еще на вступительных экзаменах поняла, что тупая как пробка. Но эта книжка меня в данном факте окончательно убедила. Да в моем учебнике и половины нет! Дзи, скажи, а у вас, инопланетян, нет какого-нибудь способа закачивать знания прямо в башку? Ну, чтобы ночью положить учебник под подушку, а утром встать, зная его наизусть?
– Нет, Цу, – Дзинтон с неожиданной серьезностью покачал головой. – У нас нет методов, подходящих для людей.
– А как вы учитесь? – заинтересованно спросила девушка. – Расскажи, а?
– Ну… – Дзинтон задумался. – Если на пальцах, то у нас достаточно сложная и запутанная система. Видишь ли, вопрос не только в том, как запоминать, но и в том, как работать с уже запомненным. Помнишь, я говорил тебе, сколько мне лет?
– Да. Около миллиона. Знаешь, не верится как-то.
– Хорошо, что не верится, – рассмеялся Демиург, – а то бы от шока со мной разговаривать нормально не смогла бы. Не верь и дальше. Я почему вспомнил о возрасте – с течением времени в памяти накапливается огромное количество информации. Даже у простого человека воспоминаний много, а у нас с нашей синтетической… машинной памятью их просто море. Мы ничего никогда не забываем. Но мы когда-то являлись людьми, такими как ты, и наш разум просто не приспособлен для работы с такими объемами информации, неважно, новой или старой. Пришлось выдумывать костыли и подпорки. Основной механизм – ассоциативная память. Активный набор знаний, с которыми мы можем работать свободно, очень велик, но не многим превосходит аналогичный набор в памяти развитого эрудированного человека. Для остального же у нас есть Архив. Вернее, два Архива. Первый – общий, в который имеют доступ все Демиурги. Невообразимых размеров свалка самой разной информации, большую часть которой никто не касался уже не одну сотню тысяч, а то и миллионы лет. Второй – персональный, в нем хранятся данные, которые мы по разным причинам не хотим обнародовать: интимные воспоминания, журналы по текущим делам, все такое. А наша активная память содержит индекс данных, позволяющий быстро искать нужные данные по той или иной схеме классификации, а также особые ассоциативные механизмы, быстро вытаскивающие на поверхность знания, тем или иным способом подходящие к ситуации. Я тебя не запутал?
– Да нет, все понятно, – Цукка задумчиво накрутила на палец прядь волос. – Но звучит так, словно вы какие-то компьютеры…
– Мы и есть компьютеры, Цу – наполовину как минимум. Когда мы еще оставались людьми, у каждого из нас имелся компаньон-искин, искусственный интеллект. Когда мы пользовались биологическими телами, эти искины тоже использовали человекообразные тела киборгов – чоки, совсем как те, что начали появляться у вас сейчас. Когда мы перевели свои психоматрицы… свои сознания на энергетические носители, искины разделили их с нами. Мысленные каналы связи позволили очень тесно интегрировать наши сознания, и с течением времени сотрудничество превратилось в симбиоз, а потом – и просто во взаимное растворение. Сейчас уже практически невозможно определить, какая часть в нас от человека, а какая – от искина. Теперь ты понимаешь, почему не можешь воспользоваться нашими способами усвоения информации?
– Пока я понимаю только, что попала в фантастический роман, – хмыкнула девушка. – Дзи… скажи, и все-таки – почему ты с нами возишься? Со мной, с детьми? Зачем мы тебе? Ну ладно, Яна с Кариной – необычные дети, но я? Ты ведь тратишь кучу сил и времени, не говоря уже про деньги, на то, чтобы за шиворот втащить меня, ничем не выдающуюся девчонку с улицы, в университет. Если тебе нужна нянька для детей, мог бы найти профессиональную гувернантку, которой я и в подметки не гожусь…
– Сейчас я, предполагается, должен тебя похвалить и утешить, расписав какая ты необыкновенно талантливая, что достойна внимания великого божества вроде меня! – рассмеялся Демиург. – Цу, вот тебе совет: никогда не занимайся самоуничижением, тем более – вслух. Оно лишь означает, что ты настолько не уверена в себе, что хочешь опереться на других. Но что, если другие вдруг откажут тебе в поддержке?
Он щелкнул пальцами в воздухе.
– Помнишь ту женщину в ресторане, которая нам скандал устроила на пустом месте? Такой скандал – логическое завершение мысленного самоуничижения. Она настолько презирает саму себя, что все время такими вот мелкими якобы победами пытается доказать себе свою значимость. И подсознательное понимание, что это вовсе не победы, заставляет ее чувствовать себя еще хуже. Цу, ты – это ты, и мнение окружающих для тебя всего лишь сотрясение воздуха. Ты настолько же ценна, насколько ценен любой другой человек на земле, не больше и не меньше.
– И что же мне, вообще никого не слушать? – недоверчиво спросила девушка, нахмурившись.
– Почему же? Слушай и принимай к сведенью, но держи в уме – никто из окружающих не знает тебя лучше, чем ты сама. И если ты считаешь себя значимой для кого-то, так оно и есть. А что ты живешь в убогой обшарпанной комнатенке и сама готовишь себе еду, ничуть не умаляет твой значимости по сравнению с промышленником, тратящим по десять миллионов в год только на карманные расходы и живущим в особняке в пять раз больше нашего отеля.
– Красиво говоришь, – вздохнула Цукка. – Только вот промышленник – это промышленник, а я – это я, простая девушка с улицы…
– Да, оно так, – с непроницаемым лицом кивнул Дзинтон. – Ты права. Ты простая девушка с улицы, не представляющая из себя ничего особенного. Таких тысячи и тысячи. Умница, но не гений, симпатичная, но не писаная красавица.
Цукка посмотрела на него, ощущая, что ее лицо вытягивается против воли.
– Вот видишь? – весело рассмеялся Дзинтон. – Ты все-таки продолжила самоуничижаться в тайной надежде, что я как друг тебя похвалю, потешив твое самолюбие. А я взял да и не похвалил, да еще и добил окончательно. Видишь, как опасно полагаться на чужую поддержку? Цу, я еще раз повторяю: ты такая, какой чувствуешь себя сама. Если ты всерьез считаешь себя ничего не значащей пустышкой, значит, ты такая и есть. Но если ты хочешь что-то из себя представлять, то для начала заставь поверить в свою значимость себя саму.
– Педагог… – вздохнула девушка. – Связалась же я со старым занудным инопланетянином!
– Я, между прочим, самый молодой, – подмигнул Дзинтон. – Ты еще не сталкивалась с по-настоящему старыми и занудными инопланетянами типа Харлама. Он, к слову, один из старейших Демиургов, он работал с самим Ройко Джонсоном – легендарным ученым нашего прошлого. Он выдающийся специалист по пространственной физике и заведующий так называемым Институтом изучения мироздания – группой ученых-пуристов, пытающихся утверждать примат чистого разума. Одно время я работал у него ассистентом – и сбежал, не выдержав постоянных нотаций на тему, как надо жить. И не только я. А когда в результате моих исследований изобрели Игру, он вообще со мной насмерть разругался. Вот он зануда так зануда!
– А что такое 'игра'? – полюбопытствовала девушка, чувствуя, что голова начинает медленно, но неотвратимо распухать.
– А вот это тема другого разговора. – Дзинтон встал с кровати. – Пока переваривай то, что я уже рассказал. И вот еще что. На тот случай, если тебя еще не смутила необычная тишина в окрестностях, информирую, что дети тайком сбежали к морю купаться…
Цукка, ойкнув, захлопнула учебник и вскочила на ноги.
– Ну, крокодилы… – пробормотала она. – Договаривались же, что меня спросят, если соберутся от отеля далеко отходить!
– Расслабься, – посоветовал Дзинтон. – И Яна, и Палек – прибрежные жители, цунами-предупреждения хорошо знают, под волну не попадут. Случайно утонуть они тоже не утонут, здесь уже моя забота. Хотя втык за безалаберность им сделать определенно стоит, тут ты права: уговор дороже денег. Но я не о том. После
