– Нагребай, – говорит, – сколько надо, – а сама тут же стоит, смотрит.
Ванька хоть старатель был маломальный, а кошелек у него исправный, больше всех. Набил натуго, а все ему мало. Охота бы в карманы насовать, да боится: Хозяйка сердито глядит, а сама молчит. Делать нечего, – видно, надо спасибо сказать. Глядит, – а никого нет. Оглянулся на тайник, и его не стало. Будто не было вовсе. На том месте камень лежит, на медведя походит. Пощупал Ванька кошелек – полнехонек, как бы не разошелся. Поглядел еще на то место, где камешки брал, да айда-ко поскорее домой. Бежит-бежит да пощупает кошелек: тут ли. Хвостом волчьим над ним помашет, крестиком потрет и опять бежит. Прибежал домой задолго до вечера. Баба даже испугалась.
– Баню, – спрашивает, – топить?
А он как дикой.
– Занавесь-ко, – кричит, – окошки на улку! – Ну, баба, конечно, занавесила чем попало оба окошечка, а Сочень кошелек на стол:
– Гляди!
Баба видит – полон кошелек каких-то зеленых зернышек. Обрадовалась сперва-то, закрестилась, потом и говорит:
– А может, не настоящие?
Ванька даже осердился:
– Дура! В горе, поди, брал. Кто тебе в гору подделку подсунет? – Про то не сказал, что ему Хозяйка сама камни показала да еще наказ дала. А Сочнева баба все ж таки сумлевается:
– Ежели ты сразу кошелек набил, так лошадные мужики узнают – возами привезут. Куда тогда эти камешки? Малым ребятам на игрушки да девкам на буски?
Ванька даже из лица вспыхнул:
– Сейчас узнаешь цену такому камешку!
Отсыпал в горстку пять штук, кошелек на шею и побежал к щегарю:
– Кузьма Мироныч, погляди камешки.
Щегарь оглядел. Стеколко свое на ножках взял. Еще оглядел. Кислотой попробовал.
– Где, – говорит, – взял?
Ну, Ванька, конторская нюхалка, сразу и говорит:
– На Красногорке.
– В котором месте?
Тут Ванька схитрил маленько, указал – где сперва-то работал.
– Сумнительно что-то, – говорит щегарь. – По железу медных изумрудов не бывает. А много добыл?
Ванька и вытащил кошелек на стол. Щегарь взглянул в кошелек и прямо обомлел. Потом отдышался, да и говорит:
– Поздравляю вас, Иван Трифоныч! Счастье вас поискало. Не забудьте при случае нас, маленьких. – А сам Ваньку-то за ручку да все навеличивает. Известно, деньги чего не делают! – Пойдемте, – говорит, – сейчас же к приказчику.
Ванька так и сяк:
– Помыться бы сперва, в баню сходить, переоболокчись.
А это ему охота было камешков отсыпать. Только щегарь свое:
– С таким-то кошелем не то что к приказчику, к царю можно идти. Не побрезгует, во всякое время примет.
Ну, делать нечего. Привел щегарь Ваньку к приказчику. А там сборище како-то было. И сам старый барин тут же, только что приехал. Сидит осередь комнаты и рожок при ухе держит, а приказчик ему: «ду- ду», наговаривает всяку штуку.
Зашел щегарь в ту комнату, обсказал что надо, а приказчик сейчас же в рожок барину задудел:
– Нашли-таки мы медные изумруды. Один верный человек расстарался. Надо его наградить как следует.
Привели Сочня в комнату.
Достал он свой кошелек, подал барину да еще и руку ему чмокнул. Барин даже удивился:
– Откуда такой? Весь порядок знает.
– В лакеях раньше-то состоял, – задудел приказчик.
– То-то и есть, – говорит барин, – сразу видать. А еще толкуют, что из дворовых плохие работники. Вон этот сколько добыл.
Сам эдак подкидывает кошелек на руке-то. Кругом вся заводская знать собралась. Барыни, кои поважнее, тут же трутся. Барин стал кошелек развязывать, да сноровки нет, он и подал Сочню – развяжи- де. Сочень рад стараться: дернул ремешок, растянул устьице.
– Пожалуйте!
И тут такой, слышь-ко, дух пошел, – терпеть нельзя. Ровно палую лошадь либо корову затащили. Барыни, которые поближе стояли, платочками рты-носы захватили, а барин на приказчика накинулся:
