Встав на ноги, Уошен отстегнула почти не потрепанные крылья и швырнула их через заграждение, после чего спокойно отправилась домой. И в тот же день, а может быть, в ближайшие месяцы, поинтересовалась у родителей, как они посмотрят на то, если она поступит в Академию Капитанов.
- Это было бы замечательно! - промурлыкал отец.
- Как хочешь, - заявила мать, но ее улыбка говорила о явном одобрении.
О фениксоподобных никаких разговоров больше не было, и Уошен так никогда и не узнала, известна ли родителям эта история. Однако после ее поступления в Академию под влиянием выпитого по этому поводу зелья отец неловко обнял ее и с мудрой убежденностью пьяного сказал:
- Есть разные способы летать, родная. Разные крылья. И мне кажется… ты выбираешь самые лучшие!
Уошен всегда жила в одном и том же здании, спрятанном в самой глубине популярного среди капитанов района. Но постоянное жительство в одном месте вовсе не означало, что жилище ее не менялось на протяжении всей долгой жизни. Для этого были мебель, произведения искусства, комнатные растения и домашние животные. Со временем появились и несколько гектаров земли с регулируемым климатом и земным притяжением - прекрасное место для давно забытого отдыха. Имея в своем распоряжении неисчерпаемые ресурсы Корабля, оставалось опасаться лишь того, что возможностей слишком много, и воображение, в конце концов, устанет уносить ее в новые миры, не успев даже толком насладиться уже имеющимся.
Возвращаясь домой из порта Бета, Уошен сначала составила дневной отчет, а затем изучила следующую партию, прибывающую на Корабль: это была раса машин, крошечных и сверхчувствительных, собиравшихся создать новую нацию на пространстве меньше ящика письменного стола.
Как только Уошен начинала чувствовать, что устает, она тут же отдавалась во власть новых преобразований в доме и в саду.
Надо непременно сделать то-то и то-то, размышляла при этом она про себя.
В течение года или десяти.
Кар доставил ее прямо к двери, и, выходя из машины, она решила, что день сегодня идет на удивление хорошо.
Тысячи столетий неустанной практики сделали ее прекрасным специалистом в области психологии чужих и хорошим знатоком методов, которыми следовало с ними управляться. Как любой хороший капитан, Уошен позволяла себе гордиться этим, зная, что выполняет свою работу лучше, чем большинство на этом борту.
А, возможно, и просто лучше всех.
Она редко вспоминала о своем давно умершем любовнике, как и о фениксоподобных вообще. И о том судьбоносном дне, когда решила стать капитаном. Но все, чем она стала теперь, имело свои корни именно в тех событиях. Юная Уошен не испытывала никаких особых чувств ни к каким чужим и менее всего к Мужественному. Не подозревала она и о том, на что еще способны фениксоподобные. Тогда все произошло совершенно внезапно, и только ее везение и необычайная популярность уберегли Уошен от пятна на репутации.
Несколько человек из ее окружения тоже завели себе любовников. Или фениксоподобные просто позволили, чтобы ими воспользовались. Но, как бы то ни было, политические надежды оказались напрямую связанными с эмоциональными путами, и медленно все последующие годы люди помогали своим возлюбленным способами, бывшими: поначалу сомнительными, затем незаконными и под конец - вообще изменническими.
Тюрьма под тысячами всевозможных предлогов наполнялась запрещенной техникой.
Под неусыпными взглядами бдительных капитанов изобреталось и создавалось новое оружие; оно пряталось в плавающих по тюрьме шарах - невидимое, поскольку датчики капитанов выводились из строя сочувствующими
Восстание началось без предупреждения. Пять капитанов были убиты, а спустя какое-то время их число пополнили девятьсот прочих членов команды - инженеры и просто молодые люди, бывшие когда-то приятелями Уошен. Их тела и биокерамические мозги облучались лазерами, чтобы не оставить и клочка памяти. Великое Ничто воззвало к своим слабым детям - этим возгордился бы Мужественный - и на какое-то время сам Корабль, казалось, был в опасности.
Но тут все взяла в свои руки Капитан-премьер, и за несколько часов восстание было подавлено. Война выиграна. Нераскаявшихся обитателей тюрьмы силой загнали
вновь в узилище, и его древняя машинерия, кажется, впервые за последние пять миллиардов лет, заработала. Температура в цилиндре упала, все постепенно превратилось в лед. Немевшие от холода фениксоподобные жались к полу, льнули друг к другу в поисках тепла, и в своих прекрасных песнях проклинали Премьера. Вскоре их дыхание стало затрудняться, плоть превратилась в твердую стеклообразную массу, и, таким образом, они все-таки обрели свое сверкающее бессмертие.
Тысячу лет спустя, когда Великий Корабль проходил через пространство фениксоподобных, эти замороженные воины были погружены в такси и возвращены домой.
Уошен лично наблюдала за транспортировкой тел. Она не сама взялась за это дело, но Премьер, у которой, без сомнения, имелись свидетельства о нескромном поступке молодой женщины, решила, что это будет правильно.
Наверное, так оно и было.
Но память взорвалась как восстание. Выходя из дома, Уошен неожиданно вспомнила тот давно прошедший миг, когда увидела фениксопобного мужчину, застигнутого бессмертием на полувздохе, с раздутыми жабрами и черной кровью, все еще сохранившейся после тысяч лет бессонного сна. Это был Мужественный, все еще прекрасный и гордый. Все они так и остались навсегда красивыми. И на мгновение Уошен чувствительной перчаткой своего скафандра дотронулась до замороженных перьев и вызывающе разинутого клюва.
Теперь Уошен пыталась вспомнить, что ощущала она в тот момент, когда осязала его еще живую и трепетную плоть. Но испытывала она при этом лишь некое странное смешанное чувство. Возможно, это были остатки печали и отчетливое сознание неизбежности, свойственные повзрослевшему человеку - а, может, и чувство настоящего капитана, гордого за то, что Корабль выиграл этот бой. Ведь Корабль был не просто механизмом, но тайной, наполненной живыми душами, за чью безопасность и она тоже была в ответе…
В тот момент, когда она входила в знакомый до мелочей холл своей квартиры, мысли Уошен оказались прерванными голосом автоматического радио:
- Вам письмо.
Вестибюль был сделан из гладкого мрамора, стены его украшали гобелены, сплетенные коллективным разумом похожих на муравьев организмов. И не успела Уошен сделать второй шаг, как радио повторило:
- Важное письмо. Закодированное. Неотложное.
Уошен моргнула, концентрируя внимание.
Черный уровень,- услышала она.- Протоколы Альфа.
Это была тревога. Протоколы Альфа применялись только при наихудших обстоятельствах и высочайшей секретности. Уошен кивнула и включила один из своих внутренних передатчиков. После нескольких минут, в которые удостоверялась ее личность, послание было расшифровано и передано.
Уошен прочла его дважды от начала до конца, а затем отправила запрос на подтверждение, зная, что это учебная тревога и что штаб Премьера поблагодарит ее за своевременную и точную реакцию. Но на этот раз произошло невозможное. После короткой паузы она услышала: «Выполняйте!»
Уошен вслух повторила это слово, а затем почему-то шепотом и остальные: «Выполняйте задание с крайней осторожностью! Приступайте немедленно!»
Старая женщина удивилась. Все-таки она была настоя щей старой женщиной, которая теперь действительно удивилась до оцепенения и, возможно, даже немного испугалась, что не мешало ей одновременно испытывать настоящее счастье при мысли о дерзком, совершенно неожиданном вызове.
