– Роман! Свинья! Как он посмел сказать вам такое?
– Тише, тише, – успокаивал отец. – Было бы неестественно, если бы ты отвергала ухаживания молодых людей. Уверен, рассказы Рича несколько преувеличены. Но, учитывая все обстоятельства, мы с мамой пришли к выводу, что твой брак с Джеймсом Синклером не такой уж плохой вариант. Он богат, в скором будущем станет графом, хорош собой и обладает добрым правом.
– Лучше бы он жил поближе, конечно, – вставила леди Элис. – Но, Морган, мы сделали все, что в наших силах, желая помочь тебе.
Морган задумалась над словами родителей. Да, они сделали все, что могли, и все же девушка чувствовала себя преданной. Она представляла себе, как убедителен был Рич, приводя свои аргументы, наверняка добавил к ним пикантные подробности. Рассказал, как Нед Сеймур застал ее в объятиях Ричарда Гриффина на берегу реки и Хэмптон-Корте. Одного этого было достаточно, чтобы сэр Эдмунд и леди Элис согласились, что их дочери давно пора замуж.
Дальнейший спор с родителями был бесполезен. И Морган решила продолжить игру, сделав вид, будто готова подчиниться уготованной ей участи.
– Но вы хотя бы позволите мне ответить на письмо Шона? – робко спросила она.
– Ну конечно, – ответил отец. – Ведь это элементарная вежливость. О’Конноры все-таки наши родственники, и мы не должны игнорировать вполне законные просьбы Шона.
Морган встала, обняла родителей. Еще некоторое время они поговорили о приготовлениях к свадьбе, приданом, о том, должны ли все отправиться в Бедфорд отпраздновать это событие. Морган с деланным энтузиазмом поддерживала беседу, но мысли ее были далеко. За Ирландским морем, в Арме, с Шоном О’Коннором.
Близнецы Маддены очень боялись предстоящего путешествия. Морган с родителями проводили их тихим солнечным утром в первый день осени. Когда они исчезли за дальним поворотом дороги, Морган истово помолилась, чтобы и они, и драгоценное письмо, которое они везли, в безопасности достигли Ирландии.
«Любовь моя, – писала она, – прости столь долгую задержку, но трагические события мешали мне написать». Она долго колебалась, сообщать ли, что его письмо попало в руки Кромвеля. Сможет ли он простить ее беспечность? Но он должен знать, почему она покорилась воле Кромвеля, и, что более важно, она обязана сообщить, что он в опасности. «Итак, я вынуждена вести эту игру, – продолжала она, – но лишь временно. Пока существует опасность для тебя и для всей нашей семьи. Но мы оба знаем, как часто расторгаются помолвки. Джеймс Синклер не более стремится жениться на мне, чем я выйти за него замуж. Если это возможно, приезжай в Фокс-Холл. Уверена, здесь за нами не будут следить и никто не узнает о твоем появлении». Морган перечитала последнюю фразу и печально покачала головой. Еще шесть месяцев назад мысль о том, что кто-то может следить за ней в родном доме, показалась бы ей нелепой. Сейчас, однако, вероятность этого была не просто велика, но вполне реальна.
Золотые деньки ранней осени Морган провела, рассказывая бабушке Изабо о последних веяниях придворной моды и злободневных романтических интрижках. Вместе с Нэн они надолго уезжали верхом в ближайший лес, и там кузина часами расспрашивала о жизни при дворе. Морган помогала матери и тетушке Маргарет варить мыло, лить свечи, готовить яблочный джем и вышивать новые покрывала для огромной кровати бабушки Изабо. Это было счастливое, но тревожное время. Спустя три недели Морган выбегала на дорогу почти каждый час, чтобы посмотреть, не возвращаются ли Маддены.
К середине октября погода изменилась, зарядили дожди, и листва облетала с фруктовых деревьев. Через неделю в Фокс-Холл пришло письмо для Морган, но не от Шона О’Коннора. Томас Кромвель писал своей племяннице, осведомляясь, когда та намерена вернуться ко двору. «К концу месяца, – писал он, – мы должны собраться в Сент-Джеймсе, король к тому времени уже вернется из путешествия. Умоляю тебя вернуться к исполнению своих обязанностей при ее величестве к этому моменту».
Естественно, это было не мольбой, даже не просьбой, а прямым приказом. Морган сердито скомкала письмо и отправила в огонь.
– Я думала, ты будешь счастлива вернуться, – удивленно заметила Нэн. – Судя по твоим рассказам, там так весело.
– Не весело, а суетно, – возразила Морган. Она взяла вышивальную иглу и вонзила ее в контур хризантемы на своей части покрывала.
– Все равно жизнь там гораздо веселее, чем здесь, – заявила Нэн, сердито перебирая клубки ниток. – А сейчас к тому же ты готовишься к свадьбе! О, надеюсь, мы все отправимся в Белфорд!
– Не стоит на это рассчитывать, малышка, – произнесла бабушка Изабо из своего кресла у камина. Она внимательно наблюдала за работой внучек, замечая, что обе слишком нетерпеливы и рассеянны. – Это чересчур длинное путешествие. И если даже все поедут, я останусь дома.
– Свадьба будет здесь, – сказала Морган. – Я не собираюсь выходить замуж без тебя, бабушка.
– О, подобные чувства греют сердце – но холодный воздух севера плохо скажется на моих старых костях. – Она ласково улыбнулась Морган. – А вот сыграть свадьбу здесь вряд ли удастся, не забывай, что твой жених – граф, а ты всего лишь дочь простого рыцаря. Его вассалы, арендаторы, все прочие захотят присутствовать при столь знаменательном событии. Ты должна исполнять обязанности будущей графини. Честно говоря, мне жаль. И тебя, и еще больше мне жаль Джеймса.
– Как ты можешь так говорить? Ты же совсем его не знаешь!
Бабушка Изабо загадочно улыбнулась:
– Зато я знаю тебя.
Еще через два дня Маддены, грязные и намученные, появились у ворот Фокс-Холла. Хэл натужно кашлял, а Дэви был смертельно бледен. Или наоборот. Морган никогда не была до конца уверена в своей способности их различить. Кроме того, оба были крепкими парнями и их здоровье никогда не интересовало Морган. Она сорвалась на крик, требуя ответа от Шона.
– Мы не привезли письма, – ответил тот, кого Морган считала Дэви. – Господин О’Коннор не мог писать.
Морган едва удержалась, чтобы не схватить парня за грудки и не встряхнуть.
– Что ты имеешь в виду? С ним что-то случилось?
