Он посмотрел на экземпляр «Тысячи и одной ночи», купленный в момент душевной слабости. В иные подобные моменты он читал поэзию, в которой совершенно не разбирался.
– Племянник, проваливай из Мемфиса.
– Неплохая мысль.
Холодный ноябрьский воздух заполнял спальню Индии в Плезант-Хилле, однако это не могло стать помехой для молодой женщины, спешившей написать письмо своему мужу. Она просила у него прощения.
Это был момент ее слабости. На прошлой неделе она убедила Зика и бабушку Мейбл в том, что им не следует откладывать бракосочетание. Сегодня в Плезант-Хилле сыграли свадьбу. Со стороны дальнего крыла дома доносился шум. В минуты этого веселья Индия решила попытаться навести порядок в собственной жизни.
Если еще не поздно.
Рыжеволосая тетя Коннора сообщила Индии о том, что ее муж уволился из армии и занялся торговлей. Это показалось Индии невообразимым, но она тут же мысленно одернула себя: «Что бы он ни делал, я хочу, чтобы он был счастлив!»
Внезапно двери балкона распахнулись, и ледяной ветер тихо пропел ее имя… Она знала, что ей это померещилось, но прозвучавший голос весьма напоминал голос Коннора. – Индия…
Мурашки пробежали по ее спине. Она повернула голову.
Сердце Индии едва не выпрыгнуло из груди. Появление Коннора казалось ответом на все ее молитвы. Индия не смогла сдержать счастливый смех.
Стоя на балконе в бурнусе и арабских сандалиях, эффектный, но смущенный Коннор держал в одной руке книгу, а в другой – нечто похожее на смятую цветную бумагу.
Настороженно глядя на Индию своими карими глазами, он судорожно сглотнул.
– Сегодня – твой день рождения.
Как он узнал? Впрочем, какое это имело значение? Индия стремительно встала, опрокинув при этом стул.
– Сегодня – твой день рождения, – повторил он, напомнив ей о дне, когда они познакомились, – и я хочу сделать тебе подарок.
Его появление было лучшим подарком, однако она позволила ему закончить.
– Возможно, твой скромный муж – не тот мужчина, который тебе нужен, но он – твой, что бы ты о нем ни думала. – Коннор переступил с ноги на ногу, прочистил горло. – «И ты должна любить его. Тогда покажется тебе любви достойным он».
– «Эпитафия поэта»?
Он кивнул.
– «Воспрянут вновь страдающие души…»
– Господи! – Смеясь, она закрыла ладонями уши. – Ты перепутал слова. Замолчи.
Он шагнул к ней; полы его плаща разлетелись в стороны.
– И что же мне делать, моя прелестная жена?
– Думаю, ты знаешь.
Ее голос был чистым и прозрачным, точно лучшее виски из Кентукки.
– «Не ведает того твоя душа»?
Коннор сбросил с себя плащ, поежился. Снова протянул ей свои подарки. Индия увидела среди них свечу для чтения поэзии.
Господи, как ей нравилось смотреть на него.
– Жена, ты предложишь мне войти или позволишь замерзнуть?
Она поманила его к себе, восхищаясь своим обнаженным кумиром. Судьба снова свела ее с величайшим героем. Дала ей второй шанс.
Закрыв дверь, он тотчас бросился к Индии. Присел на корточки и, гордый, как школьник, протянул ей бумажный букет.
– Цветы для моей дамы.
– Цветы?
– Ну, я не очень-то ловко обращаюсь с ножницами.
– Важно то, что это пришло тебе в голову.
Он протянул ей книгу.
– Я задержал ее у себя.
Она взяла томик «Тысячи и одной ночи».
– Задержал? – передразнила его Индия. – Ты взял ее в библиотеке на время?
– Разве Будур сказала бы такое Аладдину?
Индия вспыхнула.
