яркий румянец.
– Что Роб сказал обо мне?
– Роб? Ну, он не говорил с вами достаточно долго, чтобы составить мнение.
– Да ладно вам, я уверен, что у него имеется мнение по поводу любого мужчины, с которым вы знакомитесь.
Не собираясь обсуждать взгляды Роба, Кэрол покачала головой:
– Я не так уж много мужчин привожу к себе, а сын не живет со мной, так что он не может встречаться с ними, даже если я кого-то и приглашаю. Мне жаль, что вы не встретились с моим младшим сыном Томом. Он ортопед и не критикует всех подряд.
– Значит, Робу я не понравился.
– Я этого не говорила.
– А вам и не надо. Если Роб высказал критические замечания, это значит, что я не произвел на него должного впечатления и это очень плохо. Но я уверен, что моему сыну вы бы понравились.
Кэрол не собиралась даже с максимальной осторожностью обнародовать мнение Роба и ненавидела себя за это.
– Ради Бога, мнение Роба ничего для меня не значит.
– Конечно, значит, – возразил Мэтт. – Родители больше не могут противостоять критике своих детей, так что это наш случай.
Кэрол почувствовала себя ужасно неловко, но проглотила еще одну ложку супа.
– Это просто бесподобный суп.
– Эй, вы способны говорить о серьезных вещах?
Оскорбленная Кэрол откинулась на спинку стула:
– Что за ужасный вопрос. Конечно.
– Прекрасно. Тогда спросите меня о чем-нибудь важном.
Сбитая с толку, Кэрол постучала ложкой по ободку тарелки. Она испытывала искушение узнать его мнение на свой счет, но у нее не хватало мужества говорить обо всем, что касалось ее.
– За исключением того времени, когда мои сыновья были еще маленькими, я всегда работала. А кто была по профессии Дебора?
– У меня прибыльное дело, так что у нее не было причины работать. Она просто делала меня счастливым.
– Я не знаю, что бы я делала с собой, если бы только бродила по дому целыми днями. Мне нравится мое занятие: я встречаюсь с людьми, несу ответственность за выбор качественных товаров, наблюдаю за их продажей. Это действительно карьера, приносящая удовлетворение.
– У Деборы было много друзей, она занималась общественной работой. А вот вам хотелось ли когда- нибудь заняться чем-то другим, кроме службы в «Расселле»?
Испытывая скованность из-за обвинительного тона Мэтта, Кэрол некоторое время, собираясь с мыслями, молчала, а потом рассказала о своей мечте:
– Мне хотелось бы открыть свой собственный магазин. Годы работы в «Расселле» дали мне возможность понять, в чем секрет их успеха, но, работая там, я могу стать лишь менеджером по продаже или руководителем сети магазинов. Открытие собственного магазина, конечно, настоящий вызов, но, наверное, когда-нибудь я так и поступлю.
– Множество новых фирм терпит крах.
– Я знаю. И это одна из причин, по которой я не тороплюсь, особенно при нынешнем кризисе в экономике.
– Вы честолюбивая женщина и наверняка добьетесь успеха.
– Спасибо за комплимент, но я пока не готова.
– Много новых фирм испытывают недостаток капитала. Деньги – это проблема для вас?
Довольная тем, что они обсуждают что-то менее личное, чем ее неудавшиеся браки, Кэрол оживилась:
– Честно говоря, нет. У меня собственный дом, так что я способна легко оформить заем. Эми работает в банке, и ей будет приятно уладить этот вопрос. Но, как я уже говорила, сейчас не время начинать самостоятельное дело. Многие из крупных торговых фирм слились воедино или прекратили существование, и, пока «Расселл» держится на плаву, я останусь там.
– Безопасный путь не всегда лучший как в бизнесе, так и в жизни. А что если руководство «Расселла» объявит завтра, что они сливаются с каким-нибудь конкурентом? Вы что, бросите работу?
– Трудно сказать. Это будет от того, что за фирма займет позицию сильнейшего. Но я предпочла бы не говорить о перспективах потери работы, если вы не против.
– Ну, вот опять. Вы заявляете, что у вас большой жизненный опыт, но избегаете даже думать о неприятных вещах. Уклончивость – не слишком-то привлекательная черта во взрослом человеке.
Кэрол начала верить в то, что Мэтт испытывал утонченное наслаждение, продолжая поддразнивать ее.
– Мне не приходило в голову, что водопроводчики имеют лицензию на проведение психоанализа.
