– Всегда? – Кейси изобразил кривую ухмылку. – Мне нравится, как это звучит, но я провел в ней всего три ночи.
Сьюзан счет не вела. Она мысленно отругала себя за такой самонадеянный комментарий и за то, что не учла его возможный ответ.
– Хорошо, пусть это будет номер четыре, но к чему считать?
Когда Сьюзан свернула на подъездную дорожку, Кейси открыл дверь машины и попытался выбраться самостоятельно, но Сьюзан ринулась ему на помощь, торопливо обогнув машину. Перспектива того, что его весь уик-энд будет нянчить женщина, которую он обожает, была столь соблазнительной, что он с готовностью принял ее помощь.
– Я очень надеюсь, что смогу выйти на работу в понедельник, – пробормотал он.
– Горячая ванна, пара таблеток аспирина, хороший сон – и завтра ты будешь, как новенький.
– Очень на это надеюсь, – повторил Кейси, но он вовсе не планировал такого скорого выздоровления и с трудом удержался от широкой улыбки, такой широкой, что она причинила бы ему боль.
Эми с Гордоном оказались в следующей группе отъезжающих. Хотя его лицо тоже было разбито, он чувствовал себя гораздо лучше, чем Кейси. Он подъехал к дому Эми и взглянул на часы.
– Еще слишком рано. Давайте отыщем по радио какую-нибудь хорошую старую музыку, ведь вы мне обещали танец.
Гордон не замечал глубокой раны на своей щеке, но Эми, конечно, видела ее.
– Сначала давайте позаботимся о вашем лице.
– А что, оно так ужасно выглядит?
– Это суждение я оставляю за вами.
Как только они вошли в дом, Эми устремилась через кабинет в ванную комнату первого этажа. Это была светлая и уютная комната, оклеенная ярко-желтыми обоями с экзотическими птицами темно-голубого и розового тонов. Эми подождала на пороге, пока Гордон не оказался перед зеркалом.
– Лучше снимите рубашку. Я замочу ее в холодной воде, иначе эти кровавые пятна никогда не сойдут.
Гордо взял синюю махровую салфетку, намочил ее и приложил к щеке:
– Не стоит беспокоиться.
– Право же, никакого беспокойства. Я втянула вас в участие в этой вечеринке. И, если бы я подошла к нашему столу вовремя, чтобы усадить Джека и его жену где-нибудь еще или без лишних споров согласилась бы танцевать с ним, не было бы никакой драки, и вы не пострадали бы. Так что меньшее, что я могу сделать для вас, это выстирать вашу рубашку.
Гордон повернулся и изумленно посмотрел на нее.
– И вы можете еще раз повторить это? Нет, не трудитесь. Я совершенно отказываюсь позволять вам брать на себя ответственность за то, что случилось сегодня. Я пришел на вечеринку, потому что хотел этого, а Джек распустил руки сам по себе. Этот человек – настоящее… – Гордон поискал наиболее пристойное слово, чтобы не ранить слух Эми, – настоящее ничтожество. Готов поспорить, что он устраивает что-нибудь подобное на каждой вечеринке, на которой бывает.
Эми глубоко вздохнула:
– Могу в это поверить.
Гордон прополоскал салфетку, еще раз тщательно вытер лицо и остался доволен тем, как ему удалось промыть рану.
– Наверно, кто-то поцарапал меня кольцом.
– Наверху у меня есть бактерицид. Снимите рубашку, пока я схожу за ним.
– Эми, – попытался воспротивиться Гордон, но она вышла, не слушая его.
Галстук уже лежал в его кармане, и, расстегнув запонки на манжетах, он снял свой пиджак, а затем и рубашку, залитую кровью. Услышав, как Эми спускается, он торопливо надел пиджак.
– Возьмите рубашку и идите со мной в кухню, – позвала Эми. Она принесла голубой пластиковый таз, которым пользовалась для замачивания белья, налила в него холодной воды и, когда Гордон подошел к ней, бросила туда его рубашку. – Садитесь к столу, я смажу вам порез.
– Да, мамочка.
Эми стало смешно, и она улыбнулась, подходя к нему:
– Я что-нибудь не так сказала?
– Наоборот, нет ничего плохого в том, что вы хотите позаботиться обо мне. Я думаю, что это очень мило с вашей стороны.
Гордон подавил желание протянуть к ней руки и обнять и вместо это сидел, не двигаясь, пока Эми накладывала антисептик на его рану.
– Кстати, о мамочке, – начала Эми, надеясь, что не покажется чрезмерно любопытной. – Меня удивило, что у вас все тот же номер телефона. Вы живете со своей семьей?
– Вы хотите сказать: «по-прежнему со своей семьей»?
«Кажется, я сую нос не в свои дела», – встревожилась Эми.
– Простите, я задала слишком личный вопрос.
