Сьюзан стянула волосы на затылке резинкой, чтобы они не мешали ей готовить, но все еще была в ночной рубашке и халате:
– Ведь ты говоришь не о вафлях, правда?
Опасаясь, что из его губы сочится кровь, Кейси взял салфетку и вытер рот:
– Ты же знаешь, что нет. Я понимаю, что мы знакомы всего неделю, но, черт возьми, либо люди нравятся друг другу с самого начала, либо нет. Я знаю или, во всяком случае, ты дала мне все основания верить, что ты так же сильно увлеклась мной, как и я увлекся тобой.
Сьюзан положила масло в вафельницу и опустила крышку. Из-за разбитой губы слова Кейси звучали невнятно, но она отлично его поняла.
– Мне пятьдесят два, Кейси. Я слишком стара, чтобы играть в эти игры.
– Господи! Ты вовсе не стара! С такими великолепными рыжими волосами ты выглядишь едва ли на сорок.
– Это только потому, что ты не надел очки. – Сьюзан не осмеливалась отвести взгляд от вафель: первая у нее всегда подгорала. В ее глазах появились слезы, но она покачала головой: – Ответ будет отрицательным.
– Ну и что дальше? Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, конечно, нет.
Она приподняла крышку, чтобы взглянуть на краешек вафли, но он все еще был скорее сливочно- белым, нежели золотисто-коричневым.
– Что ж, значит, мне следует быть благодарным хотя бы за то, что меня здесь рады накормить завтраком.
– Не дуйся. Это совершенно не украшает мужчин.
Застигнутый врасплох столь неожиданным упреком, Кейси опустил голову на руки. Он терял Сьюзан, если это уже не произошло:
– Мне очень жаль, – промямлил он. – Я не хотел давить на тебя.
– Может, мне попросить у тебя прощения? О, проклятье!
Кейси поднял глаза:
– Что-то не так?
– Вафля опять пригорела. – Сьюзан выкинула ее в раковину и налила побольше масла на раскаленную поверхность вафельницы. – Мне всегда приходится выбрасывать первую, зато остальные получаются на славу.
– Дело не в тебе. Плохо продумана рабочая поверхность. Я принесу тебе другую вафельницу. Сьюзан, даже если ты не желаешь говорить о совместном проживании, то что ты думаешь о браке?
– Ты имеешь в виду брак вообще?
– Нет, только то, что относится к нам с тобой. Я пытаюсь сделать тебе предложение. Сьюзан медленно обернулась:
– Ты не это имел в виду.
Кейси хотел улыбнуться в доказательство того, что именно таковы были его намерения, но плохо преуспел в этом из-за треснувшей губы. Он поднес ко рту салфетку, и она тут же пропиталась кровью.
– О, Господи!
Сьюзан выключила вафельницу:
– Сиди спокойно, я пойду накину на себя что-нибудь и отвезу тебя в отделение скорой помощи, пока ты не истек кровью.
– Значит, нет?
– Вот, возьми это. Сейчас не время говорить о браке или о чем-нибудь еще.
Она поцеловала его в макушку и выбежала из кухни.
Это, по мнению Кейси, было уже что-то определенное, и этого оказалось достаточно, чтобы спасти его от обморока перед теперь уже неминуемой процедурой накладывания швов.
Кэрол протянула руку к Мэтту, но почувствовала лишь прохладу простыни и медленно приподнялась. Увидев, что он сидит на полу, опираясь на ножку кровати, она поползла к нему через скомканные покрывала. Мэтт надел брюки и сидел, обнимая лежащую у него на коленях подушку так, словно это был огромный плюшевый медведь. Она поцеловала его в обнаженное плечо и взъерошила его мягкие серебристые кудри. Это прикосновение, как она и ожидала, принесло ей взрыв удовольствия.
– Доброе утро.
– Уже день. Кэрол зевнула:
– Правда? Ну, это меня не удивляет. Сделать завтрак?
– Нет, нам надо поговорить.
Он продолжал пристально глядеть на задний двор через французские окна, и Кэрол, встревоженная тем, что он не повернул к ней лицо, вскарабкалась на краешек кровати.
– Подожди минутку. Я еще не смыла вечерний макияж и не собираюсь обсуждать что-либо, когда выгляжу, как енот.
