Нейпперг. – Он нанес мне одно из тех оскорблений, которые никогда не забываются. Он ударил меня по лицу, сорвал с мундира аксельбанты и бил меня ими, в то время как мамелюки держали меня.
– Бить дворянина, офицера, посланника! Это уже чересчур!
– Наполеон ни перед чем не останавливается. Но он нанес мне еще более неизгладимое оскорбление. Я мог защищаться, обнажить шпагу, но меня предварительно обезоружили!
– И вам удалось ускользнуть от его мамелюков, от его мщения?
– Да, он пощадил меня! – мрачным тоном ответил Нейпперг. – Я обязан ему жизнью. Меня хотели расстрелять, когда внезапно явилась помощь. Мне позволили уйти, но я должен был обещать особе, которая принимала во мне участие, не пытаться мстить, не искать случая омыть в крови Наполеона свою опозоренную честь!
– Вы сдержите вашу клятву?
– Да! Я должен сдержать ее! – с усилием ответил Нейпперг. – Я обещал… и при свидетелях!
– Черт возьми! И этот свидетель…
– Это бесподобный друг, который уже два раза спасал мне жизнь, лучшая и храбрейшая женщина на свете в полном смысле этого слова, жена маршала Лефевра.
– Мадам Сан-Жень? Это ей вы дали слово не предпринимать ничего против Наполеона?
– Да, это она вырвала меня из рук мамелюков Наполеона и полицейских Ровиго, у взвода гренадеров, которых должен был привести ее муж. Я обещал ей это и сдержу свое слово! – с усилием сказал Нейпперг. – Если вы когда-нибудь увидите госпожу Лефевр…
– Я немного знаком с ней. По прибытии в Париж я рассчитываю зайти к ней, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
– Тогда скажите ей, что я не забыл своей клятвы.
– Я с удовольствием возьму на себя исполнение этого поручения. Но может ли та особа, от имени которой у вас взяли это обещание, вернуть вам ваше слово?
– Нет! Она никогда не примирится с актом насилия, предпринятым мной против Наполеона. Увы! Для меня в особенности священна жизнь этого человека! – уныло ответил Нейпперг.
Мобрейль подумал: «Этот парень мне не подходит! Правда, он ненавидит Наполеона больше, чем я, и имеет для этого более мощные причины, но он связан. Черт возьми! Здесь замешана Мария Луиза! Он не хочет воздвигнуть между собой и красавицей императрицей непреодолимое препятствие в виде трупа этого корсиканского злодея. Ну да! – улыбнулся он про себя. – Нейпперг, без сомнения, тоже мечтает стать наследником Наполеона. Хотя и не в том смысле, как милейший граф де Прованс. Его привлекает не императорский трон, а императорская супруга! Нечего и думать столковаться с Нейппергом; это просто влюбленный, а с влюбленными людьми немыслимо предпринимать сообща важные политические шаги: в решительный момент они либо исчезают, либо стреляются. Буду действовать один».
И энергично напирая на дымящийся плум-пудинг, Мобрейль сказал по-прежнему мрачному Нейппергу:
– Налейте-ка мне, граф, еще стаканчик этого прелестного виски. Спрыснем им пудинг Бэтси и чокнемся за смерть тирана!
– Смерть зависит от Божьего усмотрения, но падение Наполеона в руках человеческих. В самом скором времени мы будем свидетелями этого падения!
– В самом деле? Так вы думаете, что Бонапарт недолго продержится? – небрежным тоном спросил Мобрейль.
– Я уверен в этом! Разве вы не видите, какие тучи собираются со всех сторон? Испания клокочет, как непотухший вулкан, который не замедлит разразиться новым извержением, залив своей лавой лучших солдат империи. Англия на примере Португалии научилась, как сражаться и побеждать легионы, прослывшие непобедимыми. Германия дрожит от страстного желания прогнать иностранцев, ее поэты нашептывают молодежи любовь к отечеству и жажду мести. Вскоре Наполеону придется встретить лицом к лицу не солдат, старающихся вновь обрести утерянный секрет тактики Фридриха Великого, а весь народ, который восстанет и возьмется за оружие, как Франция в тысяча семьсот девяносто втором году. Но одного этого будет, пожалуй, еще недостаточно, чтобы свалить гиганта.
– А что же вы предвидите еще?
– Западню, которую Наполеон сам себе готовит и в которую неминуемо попадет…
– А где эта западня?
– На севере!
– В России? Неужели же Наполеон решится на такое безумие?
– Он уже почти совершенно опьянен славой, как пьянеют люди у чана, в котором бродит вино, в уверенности, что ему все сойдет с рук, готов вызвать на противоборство императора Александра. Наполеон, рассерженный за несчастного принца Ольденбургского, несправедливо арестованного, высказался во время большого приема в Тюильри очень резко об императоре Александре. Перед князем Куракиным, русским посланником, он хвастался своей силой, гением, могуществом. Он хотел издалека напугать северного медведя. Но медведь заманит его, отступая вплоть до берлоги, где и растерзает!
– Значит, вы считаете, что война неизбежна и должна будет кончиться разгромом Наполеона? Значит, вы будете отомщены ранее, чем надеялись? – спросил Мобрейль. – Поздравляю!
– О, у меня уже нет больше сил терпеть! – нервно воскликнул Нейпперг. – Этот человек уж слишком торжествует. Ну, подумайте только, сколько раз мне приходилось встречать его на своем пути и каждый раз я должен был терпеть от него поражения! Так было при переговорах о мире в Кампоформио, где я присутствовал в качестве помощника Кобенцля, затем – в Вене, наконец – в весьма для меня неприятный момент…
– В Париже?
