— Я пытаюсь найти одного из твоих агентов.
— Послушай, я не твой личный мальчик на побегушках в конторе, — возмутился Росс. — Я же занятой человек. И занят серьезными делами. Повсюду кишат террористы, торговцы наркотиками, бандиты. На них уходит уйма времени. Остальное время я посвящаю людям, которых люблю: семье, друзьям. Да уж кому угодно, только не тебе.
Он хмурился на приближающийся поток машин. Еще немного, и он поддался бы соблазну вытащить пистолет и начать угрожающе размахивать им, лишь бы перескочить от меня на другую сторону.
— Ладно тебе кипятиться, я знаю, глубоко в своем сердце ты тайно любишь меня. Возможно, ты даже написал мое имя на своем пенале. Я ищу агента Филиппа Босворта. В офисе мне сказали, что он больше не работает в подразделении. Мне просто хотелось бы поговорить с ним.
Надо отдать ему должное, он сделал великолепную попытку оторваться от меня. Всего на какую-то долю секунды я отвел взгляд от него, как он тут же нырнул поперек потока. Но я не дал ему уйти от меня.
— Я надеялся, тебя уже убили, — сказал он, но я понял, что заинтриговал его.
— Хватит притворяться этаким жестокосердным малым. Уж я-то знаю, какой ты мягкий и пушистый внутри. Послушай, мне всего-то надо задать этому Босворту несколько вопросов.
— Зачем? Почему вдруг такое внимание к его особе? Что такое важное для тебя связано с ним?
— А все эти штучки в Уильямсбурге, человеческие останки в апартаментах на складе и все прочее? Он может знать кое-что относительно подноготной тех людей, кто со всем этим связан.
— Тех? Я слышал, там и был-то всего один тип. Его пристрелили. Ты и пристрелил. Ты вообще пристрелил кучу народа. Тебе следует прекратить это.
Мы были уже у входа в «Веранду». Если бы я попытался проследовать за Россом внутрь, я и глазом моргнуть не успел бы, как персонал вытолкал бы меня взашей на улицу. Я видел, как он колеблется между мудрым решением пройти внутрь и попытаться забыть о моем появлении как о кошмарном сне и реальной возможностью вытянуть из меня какую-нибудь полезную для себя информацию, если я таковой обладаю. К тому же он не исключал вероятность того, что я останусь ждать, пока он не поест, и тогда весь этот кошмар для него начнется по новой.
— Кто-то поселил его в эту квартиру, предоставил ему это место для работы, — я словно размышлял вслух. — Он ничего не делал в одиночку.
— Копы утверждают, ты расследуешь чье-то исчезновение.
— Откуда ты знаешь?
— Мы получаем сводки. Мои люди позвонили в «Девять-шесть», когда твое имя всплыло.
— Вот видишь, я же знаю, что небезразличен тебе.
— Все относительно. Кто та девица, которую они нашли?
— Алиса Темпл. Друзья друзей.
— У тебя слишком много друзей, и у меня есть серьезные подозрения по поводу них. Ты водишь плохую компанию.
— Мне придется выслушать наставления, прежде чем ты поможешь мне?
— Ну вот, видишь, вот поэтому-то у тебя все не слава богу и с тобой очень трудно иметь дело. Ты не умеешь вовремя останавливаться. Я никогда не встречал парня, который так сильно бы увлекался и все время во что-нибудь впутывался.
— Босворт, — перебил я его. — Филипп Босворт.
— Посмотрю, что смогу для тебя сделать. Кто-нибудь с тобой свяжется. Возможно. Не звони мне, договорились? Только не звони мне!
Дверь «Веранды» отворилась, и мы отступили в сторону, пропуская стайку старушек. Росс прошел внутрь ресторана. Я придержал дверь.
Я сосчитал до пяти, чтобы он успел скрыться из виду.
— Ладно, — крикнул я ему вслед, — перезвоню тебе, как договорились.
Марк Холл не мог остановить рвоту с того самого момента, как добрался до дому. Его живот пузырился и закипал кислотой, пока в конечном счете не восстал окончательно и не начал извергать из себя содержимое. Он почти не спал ночь, и теперь голова и все тело тупо болели. Он только обрадовался, что жена была в отъезде, иначе она бы стала трястись над ним, заставляя вызвать врача. Без нее он мог не покидать ванную комнату, тяжело опустившись на пол и припав щекой к прохладе унитаза, ожидая очередного позыва на рвоту. Он не знал, как долго пробыл там. Он знал сейчас только одно. Всякий раз, когда он вспоминал о том, что сотворил с Ларри, зловоние последнего выдоха Крэйна накатывало на него, словно призрак Ларри дышал на него где-то рядом. И тут же начинался новый неудержимый приступ рвоты.
Все было странно. Он так долго ненавидел Крэйна. Каждая встреча с ним служила Холлу напоминанием о суде, перед которым ему предстояло неизбежно оказаться, словно при виде Ларри он видел вместо него беса, усмехающегося ему из могилы. Он давно надеялся, что Крэйн просто уползет прочь умирать, но, как и во время войны, Ларри Крэйн по-прежнему был стойким везунчиком, и его не брала смерть.
За войну Марк Холл убил столько людей, сколько выпало ему на долю убить. Кого-то из них издали, далекие фигуры, падающие вместе с эхом от выстрела винтовки, кого-то рядом с собой, так, что их кровь брызгала ему в лицо и оставляла пятна на форме. Ни одна из тех смертей не мучила его, кроме первой, когда наивный мальчик из автобуса, отвозившего новобранцев для прохождения курса молодого бойца, превратился в мужчину, способного лишить жизни другого человека.
Но тогда шла война и все было справедливо и просто: если бы он не убивал их, тогда они непременно услали бы к праотцам его самого. Но он давно поверил, что те дни убийств остались далеко позади. Не мог же он представить себя втыкающим нож в безоружного старикашку, пусть даже и такого гнусного и омерзительного, как Ларри Крэйн. Шок и отвращение, которые он испытал, вытягивали теперь из него жизненные силы, и ничто отныне не могло оставаться по-прежнему.
Холл услышал звук дверного звонка, но не пошевелился. Он был слишком слаб, чтобы встать, и его переполнял стыд. Он не смог бы никому посмотреть в глаза, даже если бы сумел подняться. Он остался сидеть на полу, не открывая глаз. Должно быть, Холл задремал, потому что, когда он открыл глаза, дверь ванной комнаты открылась и он увидел две пары ног, женские и мужские. Его взгляд поднялся по ногам женщины, проследовал вверх, к краю ее юбки и к ее рукам. Холлу показалось, будто он увидел кровь на ее руках. «Интересно, — подумал он, — а на моих руках кровь видна, как у нее?»
— Кто вы? — едва сумел выговорить Марк. Его голос звучал как равномерное шуршание дворницкой метлы, собирающей мусор со двора.
— Мы пришли поговорить о Ларри Крэйне, — ответил Секула.
— Я его не видел, — сказал Холл, попытавшись поднять голову, чтобы посмотреть на мужчину, но любое движение причиняло ему боль.
Секула присел на корточки перед стариком. Холлу он ни капельки не понравился. Какое-то слишком чисто выбритое лицо и хорошие зубы.
— Вы кто, полиция? — спросил Холл. — Если вы полицейские, покажите свои удостоверения.
— С чего вы взяли, что мы из полиции, мистер Холл? Вам есть в чем покаяться? Вы вели себя как плохой мальчик?
Холла снова чуть не вырвало, на него опять накатил запах Ларри Крэйна.
— Мистер Холл, отвечайте, мы вроде спешим, — не дал ему отвлечься Секула. — Я полагаю, вам известно, за чем мы пришли.
Этот жадный тупица Ларри Крэйн. Даже после смерти он нашел способ разрушить жизнь Марка Холла.
— Ничего больше нет, — проговорил Холл. — Он забрал все с собой.
— Куда?
— Не знаю.
— Не верю.
— Дьявол с вами. Прочь из моего дома.
Секула встал, кивая мисс Захн. На сей раз он не ушел. Ему следовало убедиться, что она понимает безотлагательность момента. Ей не потребовалось много времени. Старик начал говорить, как только игла приблизилась к его глазу, но мисс Захн все равно всадила ее внутрь, дабы удостовериться, что он не
