— Почему ты этим заинтересовалась? — быстро спросил он. Так быстро, что стало ясно, насколько важен для него этот вопрос.
Я коротко рассказала о том, что услышала, прежде чем вошла в библиотеку и обнаружила тетю в одиночестве.
— Непонятно, как это можно объяснить. Я была уверена, что она с кем-то разговаривает. Или воображала, что разговаривает, — заключила я.
Кен нахмурился и потянул из соломинки коктейль. Затем сказал:
— Элиза тоже пыталась завести со мной разговор на эту тему. Я имею в виду психическое здоровье Мэгги.
Мое сердце забилось.
— Ты хочешь, сказать, она предполагает, что у Мэгги есть какие-то психические отклонения?
Он кивнул.
— Элиза спрашивала меня, что необходимо для того, чтобы оформить человека в психиатрическую лечебницу.
Я была удивлена и не могла скрыть этого.
— Кен, ты не шутишь? Мне никогда это и в голову не приходило. Конечно, Мэгги временами ведет себя странно. Но это вовсе не значит, что она сумасшедшая. Ты ведь не думаешь, что Мэгги сошла с ума, правда?
— Хотелось бы мне самому знать правду, — сказал он. Я начала было спорить, но Кен жестом остановил меня. — Понимаешь, я и раньше знал, что Мэгги склонна разговаривать сама с собой.
— Значит, это бывало и раньше? И Элиза слышала ее. Но все — таки...
— Мэгги не считает, что разговаривает сама с собой, — сказал он, прерывая меня. — Она думает, что беседует со своим сыном — Бадди.
— Бадди? — И я удивленно уставилась на него. — Но...
— Она утверждает, что он часто приходит к ней и подолгу беседует обо всем.
Некоторое время мы сидели в леденящей тишине, я вспомнила ту ночь, когда встретила Мэгги на лестнице и она приняла меня за кого то другого. Я вспомнила ее разочарование, когда она поняла, что там стою я, а не тот, кого она ожидала. Значит, тетя ждала Бадди! Это объясняло ее поведение.
— Но это... — я начала говорить и подавилась словом, готовым сорваться с моих губ.
— ... помешательство, — Кен произнес его за меня.
Это было верное определение, но оно не могло быть до конца правильным, если учесть неординарность, даже трагичность ситуации: Мэгги наедине с Элизой и собственными воспоминаниями в этом огромном мрачном доме. И если поверить, что привидения все-таки где-то существуют, то этот дом' для них идеальное место.
Я поняла, что прошлое действительно преследует тетю, преследует неотвратимо и болезненно, воплотившись в образе мертвого сына.
Видение? Галлюцинация? Фантазия? Это могло быть чем угодно. Но означало ли это, что Мэгги — сумасшедшая?
Я так не думала, хотя где-то в глубине души зародилось смутное сомнение. Опять меня охватило мрачное чувство обреченности и близящейся беды. Я знала, что наши отношения с Мэгги уже никогда не будут прежними.
Глава десятая
Этот разговор омрачил наш вечер.
— Боюсь, у меня пропало всякое настроение веселиться сегодня, — извинилась я перед Кеном, когда мы вышли из ресторана.
— Не волнуйся. Это моя работа, и, наверное, не стоило тебе ничего говорить, — сказал он.
— Нет, я рада, что ты все рассказал мне. Теперь нужно повнимательней присмотреться к Мэгги. Конечно, я не психиатр, но все же смогу определить, находится человек в своем уме или он немного не в себе.
— Да, мне кажется, тебе стоит понаблюдать за тетей. Откровенно говоря, эта проблема висит на мне тяжелым грузом. Я люблю Мэгги Бэрк. И был влюблен в нее задолго до того, как ее встретил. Еще когда я был совсем маленьким, моя мать была без ума от Мэгги. Я вырос, почитая Мэгги Бэрк немного меньше, чем самого Господа Бога.
Я поняла, что Кен хочет сказать, и видела, Что он искренне озабочен судьбой тети. Мэгги никогда бы не попала в клинику, если бы Кен не был уверен, что для нее это совершенно необходимо. И если мне удастся убедить его, что в этом нет необходимости, то все попытки Элизы это сделать будут тщетны. Но чтобы убедить его, я должна была убедиться сама. Несмотря на свою любовь и уважение к Мэгги, несмотря на то, что меня это сильно угнетало, я должна была признаться себе, что в поведении тети бывают странные отклонения. Как бы меня это ни огорчало, в предположении Элизы была толика здравого смысла.
— Меня тревожит, что этот вопрос подняла именно Элиза, — сказала я.
— Почему ты не допускаешь, что она искренна в своей заботе? — ответил Кен.
— Хорошо, — согласилась я. — Допустим, это объясняет, почему она обратилась к тебе. Но если Мэгги вполне здорова, какая выгода Элизе утверждать обратное?
— Дом, конечно. И деньги. Мэгги знала, во что их вкладывать. Даже сейчас, через столько лет после ухода из кино, она может, позволить совершенно ни в чем себе не отказывать, — сказал он.
— Но Элиза все это уже имеет. Она живет в этом доме, пользуется полной свободой. Никто не ограничивает ее в расходах. В любом случае, я не думаю, чтобы Мэгги пыталась хоть в чем-то ущемить свою приемную дочь. Зачем Элизе убирать Мэгги, если без нее она будет жить так же, как и с ней?
— Ну, допустим, что Элиза мечтает, например, стать членом клуба владельцев замков или войти в общество золотой молодежи, — предположил Кен.
Впервые за последние два часа я чуть было не рассмеялась, представив Элизу в кругу золотой молодежи.
— А если серьезно, то мы несправедливы, приписывая ей какие-то злодейские замыслы. Элиза всего лишь мимоходом в разговоре упомянула, что порой замечает странности в поведении Мэгги и спросила, не думаю ли я, что у нее может быть помутнение рассудка. Я пообещал обследовать Мэгги и дать свое заключение. С тех пор Элиза только раз или два упоминала о странностях — в основном о вере твоей тети в то, что ее посещает призрак Бадди.
— Но Элиза тоже верит в призрак! — неожиданно вспомнила я. — После случая с люстрой она крикнула тете: «Я знала, что случится беда, если Мэри сюда приедет». И позже она говорила Мэгги: «Я предупреждала тебя, что ему не понравится этот визит». Кого еще, кроме Бадди, Элиза могла иметь в виду?
— Может быть, Дэйвиса? Возможно, ей казалось, что ты можешь помешать их отношениям?
— И он сбросил мне на голову люстру, чтобы предотвратить разоблачение? — спросила я с сарказмом.
— Ты права, это глупо, — согласился Кен. — У нас остается единственное логичное объяснение: Элиза искренне обеспокоена состоянием здоровья своей приемной матери.
Я сомневалась, что Элизу может беспокоить чье-либо здоровье и благополучие, кроме собственного, но вслух этого не сказала. Время покажет. Время, твердо решила я, и внимательное наблюдение за событиями.
Было еще довольно рано, когда Кен привез меня домой. Он не стал заходить, поцеловал меня на прощание и мы расстались.
В библиотеке горел свет — значит, Мэгги не спала. Я прошла туда через холл и встретилась с ней в дверях. Тетя выглядела осунувшейся и усталой. Не надо было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, что она чем-то встревожена.
— Дорогая, — сказала Мэгги, приветствуя меня натянутой улыбкой. — Я как раз собиралась пропустить рюмочку перед сном. Почему бы тебе не составить мне компанию. — И как бы вспомнив, добавила: — Элиза тоже здесь. Мы все вместе сейчас немного выпьем.
Элиза была не в восторге от моей компании, но молча поднялась, налила брэнди и грубо поставила передо мной рюмку. Мэгги пыталась завязать непринужденную беседу, но чувствовалось, что мысли ее
