О социализме и русской революции

делать.

Порядок царит в Берлине*

«Порядок царит в Варшаве!» — сообщил в 1831 г. министр Себастьяни в парижской палате депутатов, когда солдатня Суворова ворвалась в польскую столицу после страшного штурма ее предместья Праги и принялась за палаческое дело, расправляясь с повстанцами.

«Порядок царит в Берлине!» — торжествующе возвещает буржуазная пресса, возвещают Эберт и Носке, возвещают офицеры «победоносных войск», которым берлинская мелкобуржуазная чернь на улицах машет платками и с ликованием орет «ура». Ведь ими спасены перед лицом всей мировой истории честь и слава германского оружия. Позорно разбитые во Фландрии и в Аргоннах, они восстановили свою репутацию блестящей победой — над 300 «спартакистов» в здании газеты «Vorwarts»^*. Времена первоначального славного вторжения германских войск в Бельгию, времена генерала фон Эммиха, покорителя Льежа, бледнеют перед деяниями Рейнгарда и сообщников на улицах Берлина. Растерзанные парламентеры, хотевшие вступить в переговоры о сдаче здания «Vorwarts», — правительственная солдатня изувечила их прикладами до полной неузнаваемости, не дающей возможности опознать трупы. Пленные, поставленные к стене, убитые так зверски, что череп и мозг были разбрызганы вокруг. Кто перед лицом столь славных деяний станет вспоминать о позорных поражениях, понесенных от французов, англичан и американцев? «Спартак» — вот враг, а Берлин — то место, где наши офицеры умеют побеждать. «Рабочий» Носке — вот имя того генерала, который сумел организовать победу там, где оказался бессилен Людендорф.

Как не вспомнить тут о победном угаре своры «порядка» в Париже, о вакханалии буржуазии на трупах борцов Коммуны — той самой буржуазии, которая только что постыдно капитулировала перед пруссаками и сдала свою столицу внешнему врагу, чтобы самой удрать, как последний трус! Но против плохо вооруженных, изголодавшихся парижских пролетариев, против их беззащитных женщин и детей — как воспылала вновь мужская отвага буржуазных сынков, «золотой молодежи», офицеров! Как разбушевалась там храбрость упавших на колени перед внешним врагом сынов Марса в зверских жестокостях над беззащитными, над пленными, над убитыми!

«Порядок царит в Варшаве!», «Порядок царит в Париже!», «Порядок царит в Берлине!» — так летят сообщения хранителей «порядка» каждые полвека из одного центра всемирно-исторической борьбы в другой. И ликующие «победители» не замечают, что «порядок», который периодически приходится поддерживать кровавой резней, неудержимо идет навстречу своей исторической судьбе, своей гибели.

Чем была эта последняя «спартаковская неделя» в Берлине, что принесла она, чему она учит нас? Еще в разгар борьбы, в разгар победного воя контрреволюции революционные пролетарии должны отдать себе отчет в том, что происходит, измерить события и их результаты крупным историческим масштабом. Революция не смеет терять времени, она продолжает штурм — через еще раскрытые могилы, через «победы» и «поражения» — навстречу своим великим целям. Сознательно следовать ее велениям, двигаться ее путем — вот первая задача борцов за интернациональный социализм.

Можно ли было ожидать окончательной победы революционного пролетариата в этом столкновении, свержения Эберта-Шейдемана и установления социалистической диктатуры? Конечно, нет, если зрело учитывать все обстоятельства, от которых зависело решение этого вопроса. Слабое место дела революции в настоящий момент — это политическая незрелость солдатской массы, которая все еще позволяет офицерам злоупотреблять ею в антинародных, контрреволюционных целях; уже одно это — доказательство того, что прочная победа революции в данном столкновении была невозможна. С другой стороны, сама эта незрелость военнослужащих — только симптом общей незрелости германской революции.

Деревня, откуда происходит значительная масса солдат, как и прежде, едва лишь затронута революцией. Берлин до сих пор еще почти изолирован от остальной Германии. Правда, революционные центры в провинции — в Рейнской области, на Побережье, в Брауншвейге, Саксонии, Вюртемберге — душой и телом на стороне берлинского пролетариата. Но не хватает прежде всего движения в ногу, когда идут вперед, нет еще прямой общности действий, которая придала бы боеготовности и натиску берлинских рабочих несравненно большую действенность. Кроме того, — и это лишь более глубокая причина политической незрелости революции — экономические бои, подлинно вулканическая сила, постоянно питающая революционные классовые бои, находятся лишь в начальной стадии.

Из всего этого следует, что нельзя было еще рассчитывать на окончательную прочную победу в данный момент. Была ли поэтому борьба последних недель «ошибкой»? Да, если бы речь шла о преднамеренной «атаке», о так называемом «путче»! Но что послужило исходным моментом последней недели боев? Как и во всех предыдущих случаях, как 6 декабря, как 24 декабря — грубая провокация правительства! Как прежде кровавая баня против безоружных демонстрантов на Шоссеештрассе, как кровавое побоище, учиненное матросам, так на этот раз причиной всех дальнейших событий стало покушение на берлинский по-лицей-президиум. Ведь революция действует не по своей собственной воле и бьется на открытой равнине не по хитроумно придуманному «стратегами» плану. Ее противники тоже владеют инициативой, да и пользуются ею, как правило, гораздо чаще, чем сама революция.

Революционные рабочие, оказавшись перед фактом наглой провокации со стороны Эберта — Шейдемана, были вынуждены взяться за оружие. Да, было делом чести революции немедленно, со всей энергией отразить атаку контрреволюции, чтобы не поощрить ее на дальнейшие действия, которые поколебали бы революционные ряды пролетариата и моральный кредит германской революции перед лицом Интернационала.

Немедленное сопротивление возникло в массе берлинцев стихийно и с такой естественной энергией, что уже при первом натиске моральная победа осталась за «улицей».

Внутренний жизненный закон революции — сделав шаг вперед, не останавливаться в бездействии и пассивности. Лучший смотр сил — энергичный удар. Это элементарное правило всякой борьбы тем более определяет все шаги революции. Само собой разумеется и свидетельствует о здоровом инстинкте, о внутренней силе берлинского пролетариата, что он не удовлетворился восстановлением в должности Эйхгорна, а спонтанно перешел к захвату других позиций власти контрреволюции: буржуазной прессы, официозного информационного агентства, здания «Vorwarts». Все эти меры вытекали из инстинктивного осознания массами, что контрреволюция со своей стороны не примирится с понесенным ею поражением, а пойдет на общую пробу сил.

Мы и здесь наталкиваемся на один из великих законов революции, о который вдребезги разбиваются мудрствования и всезнайство тех мелких «революционеров» из НСДП, которые в любом бою ищут лишь предлог для отступления.

Когда ясно поставлена основная проблема революции — а в данной революции это свержение правительства Эберта-Шейдемана, как первого препятствия для победы социализма, — эта проблема всплывает все снова во всей своей актуальности. Каждый отдельный эпизод борьбы с фатальностью закона природы развертывает эту проблему в полном объеме, даже когда революция еще совсем не подготовлена к ее решению, а ситуация совсем еще не назрела. Лозунг «Долой Эберта-Шейдемана!» неизбежно возникает вновь — в каждом кризисе революции, как единственная исчерпывающая формула всех частных конфликтов, и тем самым в силу внутренней объективной логики, хотят того или нет, предельно заостряет каждый боевой эпизод.

Из этого противоречия между заострением задачи и недостаточными предпосылками для ее решения в начальной фазе революционного развития вытекает то, что отдельные бои революции формально кончаются поражением. Но революция является единственной формой «войны» — в чем и состоит ее особенный жизненный закон, — в которой конечная победа может быть подготовлена только рядом «поражений»!

Что показывает нам вся история революций нового времени и социализма? Первая вспышка классовой борьбы в Европе, восстание лионских ткачей в 1831 г., кончилась тяжким поражением; чартистское движение в Англии — поражением. Восстание парижского пролетариата в июньские дни