капитала, которые не могут быть применены для внутренних потребностей, они пускают в производство для вывоза, довольствуясь гораздо более низкой нормой прибыли, т. е. продают свои товары за границей намного дешевле, чем в своей стране. Результатом этого является обострение конкуренции за границей, увеличение анархии на мировом рынке, т. е. как раз противоположное тому, к чему стремились. Примером этого служит история международной сахарной промышленности.
Наконец, союзы предпринимателей в целом, как одну из форм капиталистического способа производства, следует рассматривать как переходную стадию, как определенную фазу капиталистического развития. В самом деле! В конечном счете картели являются средством капиталистического способа производства для того, чтобы задержать роковое падение нормы прибыли в отдельных отраслях производства. Каким же методом пользуются картели для этой цели? В сущности, он состоит лишь в том, что часть накопленного капитала оставляется неиспользованной, т. е. это тот же метод, который в иной только форме применяется при кризисах. Но подобное лекарство как две капли воды похоже на самую болезнь и может применяться только до известного времени в качестве меньшего из зол. Как только рынок сбыта начнет уменьшаться, поскольку мировой рынок разовьется до предела и будет исчерпан конкурирующими капиталистическими странами — а нельзя отрицать, что такой момент рано или поздно наступит, — вынужденное неупотребление части капитала примет такие размеры, что лекарство само превратится в болезнь, капитал, уже значительно обобществленный благодаря организации, снова превратится в частный капитал. Раз уменьшается возможность захватить местечко на рынке, всякая частная доля капитала предпочитает искать счастья на свой страх и риск. В таком случае организации должны лопнуть как мыльные пузыри и снова уступить место свободной конкуренции, но в усиленной форме.[3]
Итак, в общем картели, так же как кредит, представляются определенными фазами развития, которые в конце концов еще более усиливают анархию капиталистического мира, обнажают и доводят до зрелости все его внутренние противоречия. Они обостряют противоречия между способом производства и обменом, усиливая до крайних пределов борьбу между производителем и потребителем, как мы это особенно видим в Соединенных Штатах Америки. Они обостряют далее противоречие между способом производства и присвоением, противопоставляя рабочему классу превосходящую силу организованного капитала, и таким образом крайне усиливают антагонизм между трудом и капиталом.
Они обостряют, наконец, противоречие между интернациональным характером капиталистического хозяйства и национальным характером капиталистического государства, так как картелям сопутствует общая таможенная война, и таким образом до крайней степени усиливают антагонизм между отдельными капиталистическими государствами. Сюда прибавляется еще прямое и в высшей степени революционное влияние картелей на концентрацию производства, техническое усовершенствование и т. д.
Таким образом, картели в своем окончательном воздействии на капиталистическое хозяйство не только не представляют «средства приспособления», сглаживающего его противоречия, а, как раз наоборот, являются одним из средств, созданных капиталистическим хозяйством, чтобы увеличить присущую ему анархию, обнаружить заключающиеся в нем противоречия и ускорить собственную гибель.
Однако если кредит, картели и подобные средства не устраняют анархии капиталистического хозяйства, то каким же образом могло случиться, что мы в течение двух десятилетий с 1873 г. не переживали общих торговых кризисов? Не служит ли это признаком того, что капиталистический способ производства, по крайней мере в основном, действительно «приспособился» к потребностям общества и опроверг анализ Маркса?
Ответ последовал сразу же за вопросом. Едва Бернштейн успел в 1898 г. выбросить на свалку марксову теорию кризисов, как в 1900 г. разразился жестокий общий кризис, а через семь лет, т. е. в 1907 г., на весь мировой рынок распространился из Соединенных Штатов новый кризис. Так, вопиющие факты сами опровергли теорию «приспособления» капитализма. Этим подтвердилось также, что те, кто отказался от марксовой теории кризисов лишь потому, что она не оправдалась в предсказании срока «двух кризисов», смешали суть этой теории с незначительной внешней подробностью ее формы — десятилетним циклом. Определение круговорота современной капиталистической промышленности как десятилетнего цикла имело у Маркса и Энгельса в 60-е и 70-е годы смысл простой констатации фактов, которые, в свою очередь, не опирались на какие-либо законы природы, а были обусловлены рядом конкретных исторических обстоятельств, связанных со скачкообразным расширением сферы действия молодого капитализма.
В самом деле, кризис 1825 г. явился результатом крупных капиталовложений в строительство дорог, каналов и газовых заводов, возникших так же, как и сам кризис, главным образом в Англии в предшествующее десятилетие. Следующий кризис 1836–1839 гг. точно так же был результатом колоссального грюндерства, вызванного созданием новых средств транспорта. Кризис 1847 г. был, как известно, вызван лихорадочным железнодорожным строительством в Англии (с 1844 до 1847 г., т. е. в течение трех только лет, парламент роздал концессий на постройку новых железных дорог на сумму около 1,5 миллиарда талеров!). Во всех трех случаях, следовательно, кризисы явились результатом различных форм создания капиталистического хозяйства и закладки новых основ капиталистического развития. Кризис 1857 г. вызван был внезапным появлением новых рынков сбыта для европейской индустрии в Америке и Австралии благодаря открытию золотых приисков; во Франции — главным образом железнодорожным строительством, причем в этом отношении она шла по стопам Англии (с 1852 до 1856 г. во Франции было построено новых железных дорог на 1,25 миллиарда франков). Наконец, как известно, сильный кризис 1873 г. явился прямым следствием создания крупной промышленности в Германии и Австрии и первого ее бурного роста, последовавшего за политическими событиями 1866 и 1871 гг.
Итак, до сих пор причиной торговых кризисов всякий раз было внезапное
Но несостоятельность бернштейновской теории убедительнее всего доказывает тот факт, что недавний кризис 1907–1908 гг. свирепствовал всего ужаснее в той стране, где лучше всего развиты пресловутые «средства приспособления»: кредит, служба связи и тресты.
Вообще предположение, что капиталистическое производство могло бы «приспособиться» к обмену, требует одного из двух: или мировой рынок растет неограниченно и бесконечно, или, напротив, производительные силы ограничены в своем росте так, что они не могут перерасти пределов рынка. Первое физически невозможно, второму предположению противоречит тот факт, что на каждом шагу во всех областях производства совершается технический переворот, каждый день пробуждаются новые производительные силы.
По мнению Бернштейна, еще одно явление противоречит указанному ходу вещей при капитализме: «почти непоколебимая фаланга» средних предприятий, на которые он нам указывает. По его мнению, это доказывает, что развитие крупного производства не действует таким революционизирующим и концентрирующим образом, как следовало бы ожидать, согласно «теории крушения». Однако было бы совершенно ошибочно толковать развитие крупной промышленности в том смысле, что по мере этого развития все средние предприятия должны одно за другим исчезнуть с лица земли.
В общем ходе капиталистического развития именно мелкие капиталы, по мнению Маркса, играют роль пионеров технической революции в двух отношениях: как в отношении новых методов производства в старых, прочных и установившихся отраслях, так и в отношении создания новых, еще не используемых крупными капиталами отраслей промышленности. Совершенно ложным является взгляд, будто развитие капиталистических средних предприятий идет по прямой линии к постепенному падению. Фактически ход развития скорее и здесь является чисто диалектическим и движется постоянно между противоречиями. Капиталистическое среднее сословие, так же как и рабочий класс, находится всецело под влиянием двух противоположных тенденций — возвышения и угнетения. Тенденция угнетения заключается в данном случае как в постоянном росте масштабов производства, которое периодически опережает объем средних капиталов и таким образом снова на некоторое время сокращает масштабы производства соответственно
