– О чем, например?
– Ну… не знаю… какая она… как себя ведет…
– Мисс Уэйт, я уже испытала на себе и ее поведение, и ее манеры, однако спасибо, что вы проявили обо мне заботу.
Глаза за стеклами очков удивленно моргнули.
– Так вы… видели ее?!
– Сразу по прибытии. Она нанесла мне визит.
– Ах, несносная, несносная девчонка! Мистер Дюваль… секретарь герцога, передал ей, чтобы она не беспокоила вас до сегодняшнего утра. Я сделаю ей выговор за то, что она ослушалась!
Немного же выйдет толку из твоего выговора, подумала я.
– Зачем беспокоиться? – возразила я. – Пусть с нею побеседует ее опекун.
– Кто – герцог?! О нет! У меня есть распоряжения на сей счет.
– Но они касаются только ваших личных обязанностей, правда?
Она слабо вздохнула, склонилась вперед и прошептала:
– Должна признаться, мисс Пенроуз: я рада, что вы разделите со мной ответственность за девочку. С ней трудно, хотя она… мм… очень мила…
– Неужели?
– Ну конечно! Она же воспитанница герцога!
Я не понимала, какое это имеет отношение к делу, но промолчала. Ее готовность пресмыкаться перед знатным хозяином начинала действовать мне на нервы.
– Тогда почему вы радуетесь, что я разделю с вами ответственность?
– С ней… непросто. Милая Пенелопа вступила в сложный возраст…
– По-моему, девочка была сложной в любом возрасте.
– Откуда вы знаете?! – ахнула мисс Уэйт.
– Я уже вам говорила: мы с ней виделись.
Сложив письмо для тети Агаты, которое я только что закончила, я сунула листок в конверт, надписала адрес и предложила:
– Пойдемте к ней! Мне не хочется вас задерживать. Проводите меня в класс, оставьте наедине с мисс Пенелопой и забудьте о ней.
– Что вы, как можно? Мне нужно проверить ее утренние тетради, и потом… я всегда так волнуюсь за нее!
Видимо, Мод Уэйт устала от череды бесконечно сменяющих друг друга француженок и от девочки, которой требовалась твердая рука. В то же время она страшно боялась потерять место.
– Вы слишком много беспокоитесь, – заметила я, и гувернантка нервно хихикнула.
– У меня, – заявила она, – очень развито чувство ответственности.
Ее ответ вызвал у меня еще большее раздражение. В бедняжке вовсе не чувствовалось никакой ответственности, лишь беспокойство да страх.
Выйдя из комнаты, я механически свернула вправо, но мисс Уэйт схватила меня под руку и воскликнула:
– Что вы, мисс Пенроуз! Этот коридор ведет в главное крыло замка. Нам туда нельзя!
Словно перепуганный кролик, она поспешно засеменила к боковой лестнице. Пожав плечами, я последовала за ней. Было всего пять минут двенадцатого – целых десять минут до первого урока с Пенелопой.
– Времени еще много, – заметила я, но мисс Уэйт, нервно оглянувшись через плечо, проговорила:
– Вы ведь не хотите опоздать в самый первый день!
– Если нужно, я наверстаю время.
– Не получится, мисс Пенроуз! Милочка Пенелопа взбунтуется.
– Пусть только попробует.
– Боюсь, – хихикнула она, – вы не знаете мисс Пенелопу. Хотя она славная девочка, у нее сильный характер.
– У меня тоже.
Мы шли по коридору, ведущему в классную комнату.
– Я живу здесь, – заметила мисс Уэйт, – и обычно учительницы французского языка селились в соседней со мной комнате. Вам оказали большую честь, предоставив отдельные апартаменты. Конечно, у вас большие связи…
Если бы мисс Уэйт прямо спросила, как я получила место и кто мои родственники, она бы мне понравилась больше, но ее уклончивость внушала отвращение. Поскольку я не ответила, она бросила на меня испуганный взгляд, поняв, что допустила оплошность, и заспешила вперед. Наконец, она открыла
