весельем, искренностью и, кажется, лучатся теплотой. У мамы мягкий овал лица, а гладкие волосы заплетены в косы и уложены золотой короной. Когда пришла пора и мне делать прическу, я инстинктивно переняла мамин стиль. Хорошо помню, как был поражен отец, когда я, уложив волосы, спустилась вниз. Неожиданно его добрые глаза наполнились слезами.
– Как ты похожа на нее! – воскликнул он. – Господь явил свою милость, позволив ей возродиться в тебе!
Именно тогда я поняла, как сильно он ее любил. Несмотря на то, что в его жизни было много женщин, ни одна не заняла маминого места.
От размышлений меня отвлек голос Пенелопы:
– Не хотите осмотреть замок?
Я согласилась, хотя ее внезапная любезность немного встревожила меня. Видимо, девочка замыслила какую-то проказу.
– Вначале я покажу вам парадные комнаты, – заявила она. – Сейчас там никто не живет. Даже когда у нас гостит король, он предпочитает спать в западном крыле. Там новая ванная, а в парадных комнатах ванных нет.
Она болтала без умолку, рассказывая мне о замке с такой гордостью и радостью, что тревога моя рассеялась. Если бы она действительно собиралась обидеть меня, у нее не было бы такого невинного вида.
Огромные парадные залы шли анфиладой. Вся мебель была закрыта чехлами. Парадные комнаты напомнили мне музей, забытый и заброшенный музей, который никто не посещает.
Покинутые апартаменты наполнили мою душу странной грустью, и я рада была, когда мы от туда ушли. Пенелопа вела меня нескончаемым лабиринтом коридоров. Потом мы оказались в галерее, со стен которой на нас сурово взирали портреты предков. Интересно, подумала я, что будет, если хлопнуть в ладоши, громко рассмеяться или показать им язык? Наверное, портреты осуждающе сдвинут брови!
Пенелопа тащила меня все вверх и вверх, пока мы, поднявшись еще на один марш, не оказались в длинной мансарде с низким потолком. Мне стало не по себе.
– Не кажется ли тебе, что ты достаточно мне показала? – спросила я.
Пенелопа удивилась:
– Неужели вы устали? Надеюсь, что нет, потому что я хочу показать вам самый красивый вид.
Окошки в мансарде были крошечные, больше похожие на бойницы. Я подумала, что она хочет подвести меня к одному из них, но решила не возражать, хотя внутренний голос и отговаривал меня. Беспокойство мое росло, но пока я не могла приказывать девочке, да она бы меня и не послушалась. Тут требовался тонкий подход.
– Если герцог захочет тебя видеть, как он узнает, где ты? – спросила я.
– Он не захочет меня видеть до своего возвращения.
– Разве его нет? – удивилась я. – Но я видела на башне флаг…
– Флаг повесили, потому что он может приехать в любую минуту. Последние три месяца он был за границей. Да и какая разница! Когда он приедет, он не захочет видеть меня. То есть захочет, но не сразу, потому что, как всегда, привезет с собой толпу Друзей.
Не переставая болтать, Пенелопа дошла до низкой дверцы, вырубленной в скате крыши, и отодвинула задвижку. В мансарду хлынул яркий свет. Дверца вела прямо на крышу! Чтобы пройти в дверь, мне пришлось пригнуться. Только выйдя наружу, я поняла, что затеяла девчонка. Задрав юбку, она с ловкостью кошки принялась карабкаться по скату. Потом уселась верхом на конек и расхохоталась.
Сердце у меня ушло в пятки. Она хочет, чтобы я полезла за ней! Она притащила меня сюда, чтобы унизить, а вовсе не полюбоваться видом. Мне остается либо признать свое поражение, либо принять брошенный вызов.
За безопасность девочки я не опасалась. Она сидела прочно, не рискуя упасть, и радовалась, наслаждаясь свободой. Мысленно пообещав себе впредь ничего подобного не допускать, я подобрала юбки и начала взбираться по скату крыши, не смея ни взглянуть вниз, ни подумать о том, чем грозит мне один неверный шаг.
Пенелопа больше не смеялась. Она не ожидала, что я последую за ней. От страха меня подташнивало, но не могла же я проиграть первую схватку со своей ученицей? Понимая, насколько важно одержать первую победу, я взбиралась все выше.
К моему облегчению, крыша оказалась не такой крутой, как я предполагала. Я села рядом с Пенелопой и расправила юбки. Глаза у девочки округлились от изумления. Я смерила ее равнодушным взглядом и огляделась по сторонам.
– Ты права. Вид великолепный. Ты часто сюда приходишь?
– Конечно. Почему бы и нет?
Она придвинулась ближе. Здесь, наверху, ветер был такой сильный, что мне пришлось обеими руками придерживать юбки. На мне был серый твидовый дорожный костюм, в котором я приехала. Я порадовалась, что не надела узкое платье, иначе я просто физически не смогла бы принять вызов ужасной девчонки. Пришлось бы стоять внизу и терпеть ее смех и издевки. Что ж, зато теперь ей не над чем смеяться.
– Когда насмотришься, – просто сказала я, – мы спустимся вниз.
– Я еще не насмотрелась. Да и вам до ужина делать нечего! К чему такая спешка?
– Я совсем не спешу, – спокойно ответила я.
– Мисс Пенроуз, как вас зовут?
– Оливия.
