Он преградил мне дорогу:
– Погодите. Я хочу поговорить с вами, Оливия.
Он легко и свободно назвал меня по имени, и мне стало приятно.
– Нам нечего обсуждать, сэр. Извините за то, что я так глупо вела себя. Если бы я оделась, прежде чем спуститься в библиотеку, мне не пришлось бы прятаться. Больше такого не повторится.
– Я рад, что вы не оделись. – Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня. – Не уклоняйтесь от темы. Вы понимаете, о чем я говорю. Итак… вы выйдете за меня замуж, Оливия?
У меня отнялся язык. В горле пересохло. Наконец мне удалось выговорить:
– Разумеется нет!
– Я говорю серьезно. Я согласен с матерью: брак будет выгоден нам обоим.
– Я не собираюсь выходить замуж ради выгоды!
– Значит, вы не только бунтарка, но еще и романтик? Будьте благоразумны, Оливия. Ради чего женщина выходит замуж, как не ради выгоды?
– Ради любви! – вскричала я.
– Только в романах.
– Нет, не только. Мои родители женились по любви.
– Им повезло, и вам тоже. Однако мудрее быть практичной, а вы должны признать, что предложение моей матушки в высшей степени практично.
– С вашей точки зрения – да. Женившись, вы избавитесь от неприятностей.
– Вы удивитесь, когда узнаете, из скольких неприятностей мне удалось выпутаться самостоятельно, – несколько язвительно парировал он.
С первой нашей встречи я поняла, что герцог не из тех, кто пасует перед трудностями. Значит, он делает мне предложение, чтобы спасти свою любовницу. Легче мне не стало.
Вдруг он спросил:
– Может быть, вы любите другого?
Я покачала головой.
– Тогда подумайте, Оливия. Из меня выйдет неплохой муж. Я буду хорошо с вами обращаться. Даже буду потакать вам.
– Того же вы ждете от меня? Вы хотите, чтобы я сквозь пальцы смотрела на ваши похождения?
– Чего же еще ждать в браке по расчету? Вы поймете, что в нашем кругу в большинстве семей царит та же взаимная терпимость.
Мне показалось, что в его голосе промелькнула досада, но когда я подняла на него глаза, то увидела, что лицо его непроницаемо.
– Не могу поверить в то, что вы говорите серьезно, сэр.
– Когда прошу вашей руки? И тем не менее, я серьезен. Вы станете герцогиней Квинсфордской, вашему положению невозможно будет не позавидовать.
– Сэр, я уже слышала, как ваша матушка перечисляла все выгоды моего положения.
– Значит, мне не нужно повторяться; остается лишь добавить, что во мне вы найдете нетребовательного мужа. Вы понимаете, что я имею в виду? Вам будет предоставлена полная свобода.
Я слишком хорошо понимала, что он имеет в виду! С болью в сердце я ответила:
– Я никогда не рассматривала брак как состояние полной свободы.
– Сейчас я не стану настаивать на ответе, – заявил герцог. – Вы дадите мне его завтра.
– Я уже ответила вам.
– А я пока что не принял ваш ответ.
Он раскрыл большие двойные двери. Я пошла за ним, но, когда уже собралась переступить через порог, он подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице.
– Пол каменный, – заметил он, – а у вас босые ноги. Никогда больше не совершайте такой глупости, не ходите по лестнице босиком.
Он нес меня легко, как пушинку. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки я чувствовала его сильные руки. Мне стало жарко. Лишь огромным усилием воли удалось мне не положить голову ему на плечо.
Я ожидала, что в галерее он поставит меня на пол и попрощается, однако он как ни в чем не бывало понес меня дальше.
– Прошу вас, сэр, поставьте меня! – Он как будто не услышал моих слов. – Ваша светлость, нет никакой необходимости…
– Тише. И бога ради, прекратите называть меня «ваша светлость». Я это ненавижу.
Я беспомощно повторила:
– Сэр, пожалуйста…
– Отныне обращение «сэр» тоже под запретом!
