Прозвонили часы. Отложив один документ, он тут же взялся за другой. Подписал его, убрал в сторону и, не поднимая головы, равнодушно бросил:
– Не стойте у двери, в комнате достаточно места для нас обоих.
Несмотря на равнодушный тон, в его низком голосе чувствовалась властность. Такой голос не забудешь. Не знаю, в чем было дело – в самом звуке его голоса или в неожиданности его реплики, но он застал меня врасплох. Все так же не глядя на меня, он раздраженно махнул рукой, указывая на стул у стола.
Комната была примерно сорока футов в длину, а стул стоял в конце ее. Мне показалось, будто предстоит пройти целую милю! Каблучки моих французских туфель звонко цокали по полу.
Наконец герцог поднял голову и удостоил меня взглядом. В отличие от Саймона Дюваля, красавцем он не был. Смуглая кожа, обветренное, довольно некрасивое лицо с квадратной челюстью, сурово сжатый решительный рот; уголки губ насмешливо изогнуты, чувственная полная верхняя губа. Подбородок раздвоенный; глубоко посаженные глаза проницательно смотрят из-под нависших черных бровей.
Я удивилась: и против такого урода не устоит ни одна женщина? Видимо, сведения тети Агаты основывались всего лишь на слухах.
И все же его лицо невольно привлекало к себе внимание. Он бросил на меня долгий, оценивающий взгляд. Как будто мысленно раздевал меня! Именно так, несомненно, он оценивал всех женщин, и мне не захотелось попасть в их число.
– Итак, – сказал он, – чего вы ждете? Вы боитесь меня?
– Нисколько, ваша светлость.
– А следовало бы! – Я не успела разобраться, чего в его тоне больше – насмешки или удивления. – Подойдите сюда, – приказал он. – Издали я вас уже разглядел. Теперь позвольте осмотреть вас вблизи.
И пока я шла к нему через всю длинную комнату, он следил за каждым моим шагом. Я казалась себе рабыней, выставленной на продажу, и ненавидела его. Потом ненависть сменилась гневом, и к лучшему, так как злость избавила меня от смущения. Я подняла подбородок, встретилась с его взглядом и была потрясена, прочитав в его глазах откровенное недоверие.
– Ради всего святого, мисс Пенроуз, – спросил он, когда я приблизилась, – почему вы решили стать гувернанткой?
– Из необходимости, сэр.
– Молодые женщины с вашей внешностью редко выбирают столь подчиненное положение.
– Я никогда не буду подчиненной, чем бы ни занималась, – ответила я.
Он откинул голову назад и расхохотался. На фоне смуглой кожи его зубы казались просто ослепительными. Хотя красавцем его никак нельзя было назвать, улыбка очень красила его, придавая доселе зловещему облику человечность и теплоту. Моя неприязнь немного ослабела, но тут же ожила, когда он сказал:
– Я думал о более эффектном занятии.
– Единственное эффектное занятие, какое приходит мне в голову, это наняться хористкой. Сомневаюсь, чтобы меня взяли, даже если я бы вдруг вздумала пробоваться.
– Я и не собираюсь понуждать вас идти в хористки, хотя, уверяю вас, вид у вас вполне подходящий.
Я поняла, что он имеет в виду, и вспыхнула, вспомнив, в каком виде он наблюдал меня совсем недавно. На крыше я выглядела примерно так, как танцовщицы на сцене, когда они игриво приподнимают юбки и показывают ножки.
Видя мою ярость, герцог снова расхохотался.
– Не стоит злиться, мисс Пенроуз! Я сделал вам комплимент, кстати сказать, я вовсе не собирался хвалить вас. Скорее наоборот.
– Хотели сделать мне выговор?
– Вот именно.
– Все равно, сэр, вам удалось меня унизить.
– Полно, мисс Пенроуз, не пытайтесь уверить меня в том, что комплименты вам неприятны.
Конечно, восхищение мне льстило. Но двусмысленные комплименты – совсем другое дело.
Я покраснела от смущения и тут же обозлилась – на себя и на него.
Насмешка исчезла с его лица, и он с неожиданной теплотой сказал:
– Садитесь. Позвольте предложить вам стаканчик мадеры. Вам станет лучше, и мы сможем начать все сначала.
Я села, тщательно расправив серую кисейную юбку. Заметив мой жест, герцог затаенно улыбнулся, а я снова разозлилась, потому что он опять меня смутил. Однако вино я взяла. Оно было вкусным. Отцу бы оно понравилось.
– Можете угадать, какого оно года, мисс Пенроуз?
– Боюсь, что нет, сэр. Знатоком вин был мой отец, но не я.
– Но он научил вас ценить хорошие вина.
– Он многому меня научил.
– Чему, например? Расскажите о себе.
