леса. Пламя столь стремительно распространялось, что даже быстроногие зайцы и дикие быки не успевали спастись бегством. Пожары испепеляли поля и деревни. За ними приходили исполинские смерчи и стирали с лица земли то, что оставляли пожары. Дымы застилали небо, превращая дневной свет в ночной сумрак. Вода рек и озер становилась горькой. Жуткие видения начинали терзать испивших этой воды и они умоляли окружающих спасти их от преследующих их призраков.
— Подводные извержения и взрывы, — монотонно продолжал молодой чародей, — порождали все новые и новые цунами, обрушивавшиеся на пощаженные первой гигантской волной берега, топя корабли, на которых люди пытались бежать в безопасные места. И все это, говорят легенды, случилось всего-то за несколько недель, даже солнечный свет еще не успел померкнуть от туч вулканического пепла, пыли и дыма громадных лесных пожарищ. Не только земля, но и небо испытало на себе ярость разрушения. Бег светил изменился на глазах.
Неподвижные звезды сошли со своих мест. Небесная сфера поколебалась, и светила изменили путь, и Луна прыгала по небу, как мяч в руках Высочайших. Сдавалось, гигантские демоны бьются со звездами, и гром этой битвы сотрясал землю.
Людям чудилось, что небо падает на землю, и в преданиях иных народов это время называется Эра Рухнувшего Неба. Сильнейшие ветра дули много дней, унося людей и валя леса. Выпадали дожди из горячего пепла и раскаленных камней. Моря отступали далеко к горизонту от берегов, обнажая дно, а затем приходили волны достигавшие небес. Земля трескалась, и из трещин вырывались тучи раскаленного газа. От подводных извержений кипели моря.
Города рушились, становясь грудой камня. Мощные ветры, бешеные шквалы, волны, вздымающиеся на высоту гор, опустошили берега морей и океана.
Люди метались как безумные, тщетно ища спасения. Иные пытались спрятаться внутри самых прочных строений, но те рушились, как будто были слеплены из грязи. Другие пробовали укрыться в пещерах, но рушились скалы, замуровывая их навсегда в глубине тверди. Прочие бежали в леса, но и там не было им пощады.
И еще великое бедствие пришло — не с земли, но свыше, будто разъяренные небожители решили покарать обезумевших смертных.
С неба упали огромные скалы. Гром от удара прокатился по Аргуэрлайлу несколько раз, и от эха его содрогались горы и рушились стены городов.
Моря взорвались исполинскими цунами высотой выше иных гор и ушли, смыв целые страны, оставив после себя гигантские болота — целые океаны грязи.
Во многих местах наступила ночь, длившаяся целые годы, в других — лишь сумрак и холод. Прежде плодородные области превращались в пустыни, и лишь один из ста выживал в еще недавно цветущих странах. Толпы живых скелетов пожирали друг друга.
Страх и отчаяние подвигли многих отказаться от почитания прежних богов, которых обвиняли во всем случившемся. Люди обратились к самым древним и диким верованиям, пытаясь заключить союзы с силами Тьмы и Зла в надежде, что они избавят их от бед, смилостивившись над своими слугами. Неведомым и Темным приносились обильные человеческие жертвы, сопровождавшиеся мучениями несчастных.
Жестокие культы множились, и случалось, в жертву приносили каждого третьего, чтобы спастись оставшимся двум.
Вырождалась и магия. Носители знаний были освобождены от надзора, от обязательств, которые налагались на них древними кодексами, властью, старейшинами. Страх смерти и желание защитить соплеменников оказывалось сильнее всех других чувств. Прежде запрещенное становилось разрешенным. Черное служение, допускавшееся ранее лишь в самых тяжелых случаях, теперь делалось обыденным. Расцвела некромантия и наведение порчи.
Иные чародеи, казалось, сошли с ума вместе с миром и творили такое, о чем страшатся говорить древние легенды. Ибо даже знание этого способно осквернить человеческую душу. И когда бедствия ослабили хватку на горле мира, оказалось, что лишь каждый двадцатый уцелел, из тех, кто жил прежде.
Так прекратилось прежнее время и настало новое. Сгинуло былое величие и благо без следа. Исчезло все — слава, мудрость, могущество, память, имена царей мудрецов и героев, и даже тех, кому они молились, и быть может, не зря в иных легендах говорится о том, что падение прежнего мира было отражением великой битвы между древними богами и теми, кого потом стали именовать Высочайшими.
Саэлла сглотнув, облизала пересохшие губы.
— Ты, позволишь, тун, чтобы на сегодня я закончила свой рассказ?
Потрясенный Вольновский лишь кивнул.
Аргуэрлайл. Год Синего Ветра
Месяц Звездопада, двадцать девятый день
Тело ломило… Хотелось есть… Где он и что с ним капитан не понимал. Капитан — это его так зовут? Капитан это он? Какие-то видения — страшные и неопределенные преследовали его в странном забытьи. Он не помнил их — помнил только последнее видение… и пустота. Нет — и его забыл!
Совсем память никакая, стала — а ему у всего тридцать: самый молодой майор в дивизии. Майор, дивизия…
Да — это он — капитан Станислав Станиславович Аксимов, тридцати лет, заместитель командира отдельного дивизиона самоходных гаубиц. И с ним случилось что-то пакостное! Глаза болели, но нужно было их открыть… Но черт возьми — что с ним было?? Ничего не помнит — только жуткие видения и многоголосое завывание на грани слышимости. Что за завывание он не помнит — разве лишь то, что встречаться с теми кто так воет, он бы не хотел даже сидя внутри своей САУ-122.
Так собраться и всё вспомнить — они ехали в Октябрьск от Золотой Горы, через долину Урхо-Саан. Долина считалась местом безопасным — так уверяли маги и шаманы…
Он ехал на БТР-30 вместе с отделением сержанта Рената Иннулина… БТР — это машина предназначенная для передвижения солдат на поле боя. Боя… Боя? Стало быть он в Афганистане?
Нет — он в Аргуэрлайл, в мире магов!
Вот!
Серая пелена прорвалась словно рассеченная невидимым клинком, и капитан Аксимов вспомнил. Вспомнил все…
Как затормозил вдруг бронетранспортер, и сидящий за рулем ефрейтор плавно, как на экзаменах по вождению погасил скорость.
Как четкими движениями распахнув люк, выбрался наружу Иннулин.
Как сам капитан не спрашивая — что происходит, выбрался вслед за солдатами…
Еще один из них — лопоухий первогодок, неловко скользнул ногами по броне, слезая с машины, и другой боец — постарше и поопытнее, ловко подал ему руку, помогая не сверзится на землю.
А тут, на лесной дороге их уже ждали.
И капитан не удивился — всё так и должно было быть.
Трое людей в черных балахонах — какие они видели на трупах жрецов Шеонакаллу (надо же — а он никак не мог выговорить имя этого треклятого бога!) в сопровождении семи или восьми воинов с обнаженными мечами на изготовку, в пластинчатых доспехах поверх кожаных курток — такие доспехи назывались в его мире «колонтарь».
Аксимов с трудом но всё же открыл глаза.
Прямо перед ним стоял один из колдунов — тот, балахон которого был расшит черными жемчужинами и алмазами.
У его ног валялся седой старик в песчанке с сержантскими погонами.
Немного поодаль сидел тот самый молодой солдат, что чуть не упал с машины, и постанывая, раздирал ногтями лицо. Кровь капала на гимнастерку, впрочем уже залитую двумя темными потоками, истекавшими из пустых провалов глазниц.
— Ты силен, — с уважением смешанным впрочем с презрением (дикая смесь но именно так и было) изрек маг. Он совсем близко — майор вполне мог бы ударить его в горбатый отвисший кадык.
Однако что-то словно пригвоздило капитана к земле. Он почувствовал, что не может сделать и
