Известно всем и давно: хороший маг не всегда бывает хорошим повелителем.
Чем выше способности талант и сила, тем меньше человеку хочется заниматься чем-то, кроме своего искусства. Нет, редко кто отдает себя чародейству без остатка — есть и у чародеев, как и у всех людей, свои слабости и страстишки.
Кто-то коллекционирует красавиц, кто-то драгоценные камни и украшения, кто-то — старинные монеты; кто-то любит вкусно поесть или вырезать из дерева забавные фигурки…
Но маги, которые бы увлекались мирской властью, встречаются реже, чем белые драконы.
Правда, слишком плохой маг тоже мало пригоден, чтобы возглавлять себе подобных: не секрет, что мастера уважают лишь мастеров.
Поэтому и говорят еще, что маг низких ступеней — плохой повелевающий. Но говорят также, что маг высший ступеней — повелевающий никакой.
А в мире Аргуэрлайл лучше иметь плохого вождя, чем вождя никакого.
Эйгахал Аэтт, первый кормчий ковена Холми из Конгрегации ковенов Севера, был как раз тем, кого, выражаясь официальным языком, можно было назвать идеальным руководителем магического ордена.
Он вполне разбирался в тонкостях искусства, и даже седобородые маги-наставники не назвали бы его невеждой. Он умел достаточно много — шестой ступени в управлении погодой добиться непросто.
Но в то же время мэтр Эйгахал вполне разбирался и в хозяйственных делах ковена (не все же целиком сваливать на управляющих и приказчиков) и богатство его магической семьи прирастало во многом благодаря его советам.
Но куда важнее было то, что он также разбирался в тонкостях внутримагических отношений, точно определяя, куда и кого поставить, кому что поручить, и какие направления избрать.
А это было самое важное.
И в самом деле, что толку в маге пятнадцатой или даже двадцатой ступени, если на поле битвы его скрутят два десятка вражеских магов, должным образом организованных? Какая польза в самом лучшем наставнике, если он ошибется и подготовит самых хороших магов, но не тех, что нужны ковену и его пути? И так далее, и тому подобное.
И вот сейчас, готовясь к совещанию вожаков Конгрегации, маг напрягал все свои умственные и логические способности. Уже семь лет он вел свой ковен — один из сильнейших в Конгрегации, но ни разу не встречалась ему задача такой сложности. И быть может, никто из всех его предшественников за все пять веков существования ковена не сталкивался с подобным.
Размышления его нарушило появление в дверях двух его ближайших советников — Фесо Торка и Егиры Дзе.
— Во имя Холми и пути его! — приветствовал их маг.
— Во имя, — коротко бросили младшие кормчие.
— Нам пора, братья мои по Силе.
— Да, Первый, мы готовы.
Они покинули покои, закрепленные за их ковеном во Дворце Девяти Столпов, и направились в главный зал — не очень большое подземелье, лежавшее глубже всех прочих подземных сооружений дворца, освещенное исполинским камнем вечного света, водруженным на невысокой колонне.
В середине стоял огромный круглый стол, столь искусно составленный мастерами из идеально подогнанных деревянных деталей, что казался выточенным из гигантского комля исполинского древа. Подобные деревья и в самом деле можно было бы еще отыскать в лесах, но чтобы втащить такой стол сюда, требовалось разрушить стены подземелья.
Молча рассаживались за этим столом появившиеся из проходов люди — как и Эйгахал, высшие чины девяти ковенов.
— Я созвал вас здесь, братья по Силе, по праву, дарованному обычаем, установлением предков и договором, что заключили наши предшественники, дабы обсудить странные и неприятные известия, что пришли с юга, — сообщил уже не один сезон возглавлявший Конгрегацию седобородый Георран, первый кормчий ковена Белых Птиц, когда все заняли свои места. — Известия о чужих людях, что пришли неизвестно откуда, из-за пределов Аргуэрлайла, из мест, что лежат вне пределов знакомого нам мира. До всех ли дошли эти слухи?
Согласные кивки были ему ответом.
— Тогда сообщу еще одно: от имени властителя Шеонакаллу вчера к нам пришло послание, где он просит помощи против них, вторгшихся в его владения и применивших неведомое оружие.
Собравшиеся вновь промолчали, но выражение лиц кое-кого говорило, что и сие уже не тайна, хотя в разосланном им письме с повесткой дня заседания совета Конгрегации об этом, разумеется, не было ни слова.
— Хорошо, — произнес старец, взмахивая жезлом. — Но прежде, чем мы обсудим письмо Сына Бездны и вообще все это, пусть свое слово скажут служители памяти.
За спиной у каждой тройки появились летописцы с одинаковыми свитками под мышкой. Все как на подбор — почтенные, седобородые старцы. Только у Синих Звезд главный хронограф был моложавый мужчина лет тридцати пяти.
По традиции, на этот раз говорить начинал самый молодой, и именно он, одетый в плащ с индиговыми многоугольниками, развернул свой свиток.
— По воле моего ковена и во имя его пути мне было велено провести изыскания о пришельцах из-за края нашего мира, которые когда-либо на памяти прежних поколений являлись в его пределы, — почтительно начал он.
Его архаичная, замысловато текущая речь в этом подземелье приобретала, казалось, особый смысл и значимость.
— В легендах Туманных островов Дальнего Океана говорится о жителях стран внутри холмов, которые иногда приходят к людям…
— Дальше, — резко махнул рукой кормчий Хранителей Равновесия. — Это мы знаем.
— У жителей Хэлии есть предание о стране Аннако, куда уходят мертвые и живые, и где обитают Ушедшие Племена… Кроме того, вера стран дальнего восхода гласит, что во вселенной не один наш мир, и не несколько миров, но миллионы и миллионы, и подсчитать их немыслимо.
— Я думаю, — решительно оборвал молодого человека Увай Аят из ковена Стерегущих, — что мы тут не для того, чтобы выслушивать рассказы о верованиях дальних земель. Могут ли мудрецы сказать что-то определенное?
Летописцы пошушукались, собравшись в кружок, пошелестели свитками.
— В книге Дзиан говорится, что Высочайшие не раз призывали силы из иных миров и иногда это были существа, похожие на людей, — изрек Курус Тей — старший историограф Двух Сердец. — А в хронике последней из Войн Безумных Магов, мудрейшего Кускана Молчаливого говорится о том, что чародей Мурасстор призвал неизвестно откуда целое войско демонов, оружие которых могло метать молнии и пламя. Но все оно погибло, когда на Генитарские острова обрушилась цунами от Великого Майского Землетрясения.
Аэтт еле заметным движением пальцев отдал команду своим подчиненным.
— Один из основателей нашего ковена, великий Нгай Ти, — тут же ровным голосом вступил в разговор Фесо Торка, — в своих записях поведал, что однажды он купил у бродячего колдуна гадальный кристалл, будто бы выброшенный на берег штормом в Захерасском море. Когда Нгай Ти активировал кристалл, в нем появился неведомый демон и сказал, что маг с помощью этого кристалла сможет видеть другие миры и говорить с их обитателями. Он записывал беседы с ними, и от него остались книги с этими записями — всего восемь. Нгай Ти узнал там секрет эликсира, размягчающего кость и камень, способ изготовлять серебристую керамику и небьющееся стекло, метод успешного лечения болезни сердца. Он получил несколько новых заклинаний. Там остались также записи на неведомых языках не похожих на известные наречия Аргуэрлайл. Но знатоки чужих языков говорят, что это именно неведомые наречия, а не бессмысленный набор звуков. К сожалению, кристалл погиб при пожаре в заклинательном покое, — уточнил летописец. — Вот и все, что я смог отыскать, не считая легенд.
— Я сверился с погодными записями, хранящимися в наших скрипториях, — вступил в разговор следующий, хронист Белых Птиц. — В 908 год от падения Медигго, была сделана запись, что купцы, тогда
