Лейтенант прислушался.
Да, вокруг дома явно кто-то ходил.
Песок скрипел очень громко — то, что ходило вокруг них, было очень тяжелым и массивным. И — ни звука.
Может, зверь какой? Так кони бы заржали.
Потом в окошке на миг возник силуэт, вернее сказать, закрыл полностью невеликое окошко.
Осторожно он вытащил из под куртки автомат, стараясь не шуметь и не разбудить Дарику.
Ему не улыбалось принимать бой с неведомой тварью еще и в ситуации, когда перепонки лопаются от женского визга.
Существо остановилось у входа, некоторое время шумно дыша, и как будто соображая, что делать дальше? Затем в дверном проеме, источая смрад, возникла исполинская мохнатая фигура.
Артем поднял автомат, направив ствол туда, где у незваного гостя должно быть сердце — местную фауну как он уже знал, лучше бить наверняка.
Но выстрелить не успел. Чудище тихо захрипело, и рухнуло на выщербленные плиты пола, прямо под ноги Серёгину. Зловоние стало совсем нестерпимым.
Он невольно отскочил, при этом налетев спиной на кого-то, и сбив его.
Оглянувшись, он увидел тело лежавшей без движения Дарики. Должно быть, увиденное довело ее до элементарного обморока.
И было от чего лишиться чувств.
То, что лежало перед ними на пороге дома, не было ни обезьяной, ни медведем. Ростом чуть не в полтора раза выше человека и как бы не полтора метра в плечах. Фигура, несмотря на гротескные пропорции, почти человеческая. Шерсть длинная, свалявшаяся и серая, а может, и седая.
А морда…
Жуткое смешение черт саранчи, летучей мыши-вампира и павиана глядело на них тусклыми мертвыми глазами. Тремя.
Позади кто-то приглушенно вскрикнул, заставив его обернуться.
Дарика — бледная, с синими кругами под глазами, поднималась с пола.
Странное выражение было на лице чародейки — огромное облегчение, и вместе с тем — удовольствие. Как, к примеру, от хорошо сделанной работы.
Догадка пронзила Артёма.
— Это, ты его?..
— Ну, я же все-таки Видящая… — пробормотала магичка.
И тут же, сморщилась, словно от боли, вновь присев на одно колено. Он кинулся к девушке, но она, уже справившись с собой, поднялась.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил Артём.
— Это гхолль, — пояснила девушка.
— Ну и тварь! — сморщившись, высказался лейтенант.
— Не тварь, а нетварь, — поправила спутница. — Их вывели в старые времена для того, чтобы они сражались вместо людей, при этом пожирая раненных и трупы.
Тут еще таких бть не может?
— Нет, они встречаются редко, к счастью, — поспешила развеять его опасения Дарика. — Их осталось немного, хотя говорят, еще лет пятьсот назад они были настоящим бедствием кое-где. Но начисто истребить их, наверное, невозможно — мало того, что они очень живучи, так еще к тому же не нуждаются в самцах, чтобы продолжить свой нечестивый род. Древние хорошо постарались, создавая их…
Дарика упруго поднялась от костра, и прошлась, потягиваясь — и все воспрминания как рукой сняло. Как она была великолепна!
Кожаная безрукавка на голое тело, скрепленная лишь одной фибулой на груди (и на какой груди!) Ярко-рыжие волосы, заплетенные в косу — толщиной его руку. А как позванивали подвески, вплетенные в эту косу, когда она встряхивала головой! Даже этот звук, вроде самый обычный, казался ему таким приятным. И даже два пистолета, висевшие на поясе, не портили ее облика.
Он с восхищением следил, как ее босые ноги переступают по покрытой инеем степной траве. Вот она привстала на цыпочки, поглаживая гриву Перепелки — своей кобылы.
Ее ступни оставляли узкие изящные следы на посеребренном ковыле.
Воистину — дочь этого мира. Прекрасного мира.
Вода необыкновенного вкуса. Синее и глубокое небо. Ночь — сияющая мириадами звезд. И прекрасные женщины. Прекрасные, как прекрасен этот неиспорченный еще мир.
— Неужели ты не мерзнешь, Дарика? — спросил Сергей, поежившись.
— А разве холодно? — совершенно искренне удивилась она, и чуть слышно рассмеялась, блеснув великолепными зубами.
От нее пахло мятой, той самой духовитой и крепкой мятой, что растет на берегах степных рек.
За то короткое время, пока он общался с Дарикой, он окончательно уверился что перед ним замечательная во всех отношениях девушка. Его к ней влекло с такой силой и временами он даже задумывался — а не влюбился ли он? Она не была красавицей, однако в ней было нечто невообразимо привлекательное.
Неужели он в нее и в самом деле влюбился? Но ведь он и сказать ей об этом не решиться, — хотя бы потому, что совершенно не представляет, как это сделать.
— Значит, ты, товарищ Санин, уверен, что начавшаяся эпидемия — дело… э-э-э… рук враждебных нам магов?
Тихомиров в упор посмотрел на полковника, и во взгляде командующего явно читалось недоверие.
— Я не уверен, я убежден, — выдердав взгляд повторил Санин.
И продолжил.
— Нашей группой, в которую, как вы знаете, вошли и наши… специалисты, и местные маги, совместно с медиками был проведен ряд исследований. Они показали, что эпидемия носит не инфекционный, а наведенный характер.
Я даже скажу — кто это мог сделать… Примененная магия — это Знак Уничтожения.
По словам Тао Инта — его секрет — монополия ковена Хранителей равновесия.
Тихомиров нахмурился.
— Выходит, что это Конгрегация нанесла удар? Но ведь мы не воюем…
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Вашу мать! — рявкнул Антон Карлович на притихших штабистов. — Что называется — вероломно и без объявления войны — всегда у нас так!
Дождемся, что они нас тут укокошат в собственном доме!
Товарищ Тихомиров! Нужно немедленно готовится к ответному удару.
— Эпидемия, — спокойно пожал плечами победитель Сарнагарасахала. — У меня треть личного состава из клозета до сих пор не вылезает.
— Серуны хреновы! — побагровел Мезенцев. — Что мне наверх докладывать? Извините, мол, Юрий Владимирович, непобедимая и легендарная поголовно обосралась?! Причем не в переносном, а в буквальном смысле!!
— Вам лучше знать, что и как рапортовать в Москву, — меланхолически ответил Тихомиров, причем в его устах слово «рапортовать» уж больно смахивало на «доносить».
Антон Карлович судорожно стал глотать ртом воздух. — Дармоеды! За что вам тройное денежное содержание идет?! Ничего поручить нельзя! Жаль не те времена — вас всех под трибунал отдать — по законам военного времени!!
Макеев побледнел, но по-прежнему держался твердо и уверенно. Тихомиров невольно залюбовался его самообладанием. Молодчина парень, настоящий офицер. Вот на таких и держится страна, а не на подобных кагэбэшнику орателях. Тоже мне, пламенный трибун — можно подумать он не знает, как Мезенцев обгадился в контрразведке.
