передо мной комедию ломал… Только я таких подлюк много на своем веку навидался, считал, что армянин тот рыжий для Марии нечто более пакостное придумал, и убежден был в этом, пока не увидел Марию здесь, в Белом Яре. Я уже подходил к ней, поговорить хотел по-хорошему. Так сделала вид, что совсем меня не знает, что я ее с кем-то спутал. Это я-то, который с ней почти шестьдесят лет бок о бок жил! Да я все изгибы тела ее помню, походку, жесты! Врет, сволочь. Ну, ей же хуже будет! Долго там Таньку п… носить будет?
— Афанасий Степаныч, может, не стоит вам к ней больше подходить? Если она такая старая, у нее же мужиков небось тыща была. Бог с ней, не вы первый, не вы последний, разойдитесь миром.
— Главное, рыло-то от меня чего воротит? Чай, не чужие, могла бы и поздороваться, поговорить о том о сем! А то прям чуть не на три веселых буквы посылает. Прынцесса!
— Ну, а может, это и правда не она? Бывают же на свете двойники?
— Двойники бывают, но не абсолютно похожие, скорее она просто растерялась, не думала меня в живых увидеть, но я ее в чувство привести сумею, будь спок. Она у меня еще попляшет! Да вон она! — Он указал в окно на остановившийся автобус марки «ПАЗ», из которого вышла… Бог ты мой! Галка Звягинцева…
Глава 12
СТОЛКНОВЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ
Итак, к нам пожаловали гости. Нежданные, но очень желанные. Два молодых человека-аборигена и я собственной персоной. То есть я-то была я, но только старше меня на пятнадцать тысяч лет. Этот факт выбил меня из колеи. Неужели мне еще так долго жить? Но самое интересное, что к моей предшественнице в свое время являлась еще одна предшественница, а к той — еще одна… и, вероятно, событие это, сделай крюк в пятнадцать тысячелетий, должна повториться снова.
Я бросилась с расспросами к Мрай; но та отшила меня словами:
— Последние сто пятьдесят примерно лет я провела в стране этих аборигенов. Не, могу сказать, что страна у них устроена лучше всех, зато в ней есть обычай, по которому гостей надлежит сперва вымыть в бане, затем накормить и напоить, после спать уложить, ну а потом уже спрашивать.
— Ну что ж, время пока терпит, — согласилась я. — Примем вас по высшему классу.
Я хлопнула в ладоши и приказала подоспевшей рабыне приготовить баню и распорядиться насчет ужина.
— Твои спутники знают наш язык? — спросила я Мрай-старшую.
— Нет, но я полагаю, что быстро ему обучатся. Это очень талантливые ребята. Кстати, того, который без ног, — его зовут Юрий Антонович Карпов — непременно надо накормить салатом из амброзии.
Я взглянула на молодого аборигена, сидевшего в коляске и с любопытством поглядывавшего вокруг. Правда, взгляд его больше задерживался на мужчинах, на женщин он по преимуществу косился: видимо, наши одежды приводили его в смущение. Второй был подвижен, ладно скроен, красив лицом, а осанка и движения наводили на мысль, что он не чужд воинского дела. Пятнадцать тысячелетий все же не прошли для аборигенов даром, лица их стали значительно красивее, впрочем, не исключено, что я ошиблась.
Рабы пригласили всех в баню. Женщины раздели гостей, которые при этом смущались и краснели. Мрай-1 что-то говорила им, не то подбадривая, не то укоряя.
Марс предложил плавно перейти к оргии, однако Мрай-1, которую пришельцы-аборигены называли Галкой (в дальнейшем я тоже стану называть ее так, почему-то это имя мне понравилось), посоветовала Марсу не увлекаться всем сразу и не выбивать гостей из колеи, всему свое время, разве он не видит, что женская нагота их и так смущает? Марс удивился, но Галка пояснила, что тысяча лет — это много не только для человека, но и для народа, а их религия за последнюю тысячу лет воспитала в людях извращенные понятия об эротике и сексе. Половые контакты получали одобрение жрецов, если только их целью было воспроизведение потомства. Особенно порицалось прелюбодеяние, приравненное к смертному греху. Хотя в принципе запреты несли в себе и разумное начало, предотвращая эпидемии, возникавшие от любых контактов с больными. Так что ее друзей, сказала Галка, пока еще смущает наша нагота, ибо провоцирует в них желание, а желание ведет к греху. И, хотя они не ханжи и не аскеты, быстро преодолеть нормы общественного поведения трудно. Надо дать им время освоиться, привыкнуть…
Оба Галкиных знакомца мне понравились, правда, в некоторое смущение приводили их имена: Ми-ша, Ю-ра… Второе имя проще, а первое — с шипящей буквой! Но Галка сказала, что его можно называть Михайлус… Да, так получается почти атлантское имя. А второго, безногого, который вызывал во мне что-то вроде сочувствия, можно звать Юриус. Верно, так привычнее. И эти обрубки вместо ног… Галка сразу же сообщила мне, что это результат несчастного случая, когда Юриус при переходе через «окно» замешкался и в это время заглох дизель. Хорошо еще, что Михайлус успел дернуть Юриуса к себе, иначе его перерезало бы по пояс. Бедный мальчик! Интересно, подлежат ли регенерации отрезанные ноги? И как же ему будет больно, когда он отведает амброзии!
Жалеть в то время я умела только одним способом, хотя и не решалась, боясь оскорбить их культовые предрассудки; но чувство жалости во мне нарастало, я наконец решилась и знаком отослала рабынь, омывающих Юриуса.
— Разрешите, я сама займусь вами? — спросила я его, совершенно позабыв, что он не понимает наш язык.
В ответ он недоуменно пожал плечами и что-то ответил. Из его фразы я поняла только слово «Мрай», да и то звук «р» он произносил слишком раскатисто. «Поймет», — решила я и пристроилась рядом. Руки мои заскользили по его телу, умащивая благовониями. Наконец они добрались до заветного места, которое он сразу же попытался прикрыть, но я эти попытки проигнорировала и, несмотря на робкое сопротивление, коснулась его сразу же затвердевшей плоти.
К моему немалому удивлению, результата я не добилась, сколько ни старалась.
— Спроси его, — обратилась я к Галке, — может быть, я что-то не так делаю?
— Все так, — улыбнулась она. — Просто здесь много людей, он стесняется. Если хочешь, приди к нему в покои. Один на один он будет гораздо покладистее, а пока оставь его.
Я приветливо улыбнулась Юриусу и встала с колен.
— Переведи ему, — сказала я Галке, — что я непременно навещу его позже, когда он останется один, — после чего разрешила рабыням закончить омовение гостя.
Наконец мы собрались в трапезной. Гостей, естественно, усадили особо, так, чтобы все они были в центре внимания. И тут Галка сообщила нам новость, которую мы услышать не ожидали. Она сказала;
— В стране моих друзей есть одна пословица, которая звучит приблизительно так: «Наш пострел везде поспел». Я хочу сказать, что наместник, вопреки нашим надеждам, не только не был съеден аборигенами, но сам, пробравшись в наше отсутствие к коттеджам, отведал амброзии. Таким образом, он и по сию пору жив и находится в добром здравии. Однажды, встретив меня, он добился, чтобы я оказалась на каторге. Мне, правда, вскоре удалось скрыться оттуда, но воспоминания остались не самые приятные.
Мы посплетничали немного о наместнике, потом Юриус выразил желание поговорить с Озерсом как изобретатель с изобретателем. Однако все мы дружно запротестовали (кроме, разумеется, Озерса), тогда встал Михайлус и, подняв кубок с вином, сказал, — а Галка переводила, — что он бесконечно рад тому, что удостоился чести участвовать в пиршестве на Олимпе, в присутствии бессмертных и таких знаменитых богов, как мы, в честь которые даже названо несколько планет солнечной системы, и особенно в присутствии самого бога войны Марса, имя которого дошло сквозь тысячелетия без искажений, и если могучий бог не сочтет для себя унизительным дать пару уроков рукопашного боя простому смертному, то он готов поучиться. На что Марс с достоинством ответил, мол, легко прослыть грозным и непобедимым бойцом, находясь на нецивилизованной планете, и сам Марс глубоко сомневается, что спустя полтора десятка тысячелетий наука единоборств осталась на прежнем уровне, так что он, Марс, хотя ему и приятно слышать комплимент, несколько сомневается, не преувеличивает ли дорогой гость его мастерство и не придется ли ему — богу войны — самому поучиться у нового друга.
