Процессия тем временем уже оказалась перед скамьей. Дамы присели, а затем склонились над кардинальским перстнем. В это время герцог Лианкур посылал гневные взгляды своей супруге.
После приветствия мужчин кардинал, не без помощи бледного Рошфора, поднялся и взмахом руки отправил процессию продолжать прогулку.
Во время прогулки Ришелье беседовал сперва с обеими Куни, потом мадемуазель Витри пела. Далее беседу вел Рошфор. Через полчаса он откланялся и вместе с певичкой ушел в сторону отеля.
Дошел черед до личной беседы с Ядвигой. Вначале герцогиня смущалась и от волнения теряла нить беседы, но Ришелье, с присущим ему тонким умением направлять беседу в нужное ему русло, сумел разговорить женщину. Ядвига начала рассказывать о своей семье, затем о своих познаниях в лекарском искусстве, о любви к растениям и равнодушию к придворной жизни. Тут кардинал начал мягко ей возражать, что придворная жизнь все-таки необходима для супруги герцога и пэра.
Госпожа Лианкур проявила также недюжинные знания в области теологии. Но когда Ришелье спросил ее о том, могла ли бы она дать обеты и пойти в монастырь, полячка строго ответила, что при нынешней малотерпимости церковников к лекарям ей проще жить в лесу, нежели монастыре. Это весьма повеселило кардинала.
Чета Куни повернула влево по дорожке. Ришелье же повернул направо. Герцог последовал за кардиналом и Ядвигой. На небольшой площадке, которую образовывала эта дорожка, стояли два священнослужителя.
Небо, до этого ясное, потемнело. В ветвях деревьев зашумел ветер.
Священники склонились перед Ришелье. Ядвига же слегка заскучала и стала озираться, надеясь найти нечто, достойное взгляда.
Вдруг раздался дружный 'ох!'. Герцогиня обернулась. Кардинал, сжав руками виски, медленно опускался на колени. На секунду задержавшись в коленопреклоненной позе, он резко упал навзничь. Полячка наклонилась над кардиналом, снимая с плеча холщовую суму. Герцог Лианкур, встретившись взглядом с супругой, подхватил обоих священников под руки и стремительно повлек их в сторону отеля.
- Отцы, мы должны позвать на помощь! - яростно шептал он им. - Я за охраной. А вы за врачами.
Ядвига осторожно капнула настой на бледные губы Ришелье. Затем осторожно с помощью двух палочек приоткрыла губы погруженного в беспамятство, всыпала порошок. Когда она стала отвинчивать крышечку у флакона, то кардинал уже открыл глаза.
- Я рада, что вы, Ваша Светлость, приходите в себя! - произнесла она. - Вот, запейте сей порошок, ваше самоощущение улучшиться настолько, что вы сможете собраться с силами и подняться, - и поднесла к его губам флакон с водой. Кардинал сделал несколько глотков. Восковая бледность лица сменилась легким румянцем. Опершись на руку герцогини и на трость, Ришелье с большим трудом, но и с большим достоинством наконец поднялся.
На площадку уже вбежал Ла Менардье, личный врач кардинала, и герцог Лианкур с Рошфором и двумя офицерами. Ришелье уже, как ни в чем не бывало, принял свой обычный надменно-независимый вид и позволил охране и медику усадить себя на скамью для дальнейших бесед и процедур. Перехватив взгляд кардинала, герцог Лианкур взял супругу за руку, отчего та вздрогнула, и повлек ее с площадки на главную аллею.
- Ты помогла ему, малыш? - спросил Лианкур, уже приближаясь к калитке. - Средство хоть безопасное?
- Полноте, Анри, - обиженно посмотрела на мужа герцогиня, - я не Локуста! А кардиналу стала плохо от перемены погоды. Так что тут особых средств не нужно, главное снять стискивание сосудов.
- Что ж, - произнес герцог задумчиво, - будем надеяться, что это поможет осуществлению нашего плана.
- Расскажи мне о нем больше, чем я теперь знаю, - попросила Ядвига.
- Что рассказать? - Лианкур вздохнул. - Время сейчас тяжелое и для Франции, и для него.
- Это я понимаю, но я должна знать, и чем он живет. Чтобы знать, как продолжать поддерживать твою карьеру.
- Хмм… Чем он живет?… В сущности, он - аскет. Он не отличается ни легкомыслием, ни потаканием своим слабостям. Как видишь, он обладает слабым здоровьем, пребывает в постоянном нервном напряжении и в вечном ожидании опасностей, грозящих людям его положения. Он не знает иного отдыха, кроме коротких прогулок по своему саду, а удовольствие получает преимущественно от анализа ситуации и удачных политических ходов, будь то в масштабе страны или в более крупном европейском контексте.
1.3. Приватная беседа Лианкура
'Стой! Стой! Отвечу пред гордым мужчиной,
Вспомня отцовский обычай:
В голосе вашем привет соловьиный,
В сердце же помысл лисичий!
Страшно! Любви я не верю, робею;
Хитрый обман злонамерен…
Отправив супругу в Париж одну, Лианкур решил остаться еще немного в Рюэле, что бы узнать из первых рук о здоровье Его Высокопреосвященства.
Через час Ситуа, один из врачей Ришелье, разрешил герцогу зайти в спальню кардинала.
Кардинал был бледен, но улыбался.
- Очевидно, я сильно напугал вашу супругу, мой наилюбезнейший герцог! - иронично произнес он.
- О, полноте, ваша светлость! Герцогиню Лианкур этим не испугать. Она, пока мы ехали по дорогам немецких княжеств, столько раз врачевала раненых, принимала роды и даже пыталась спасти охотника, упавшего в медвежью яму на кол, что ваш обморок вряд ли произвел на нее сильное впечатление.
- Значит, мой дорогой друг, как больной я для герцогини не так уж интересен? - съехидничал Ришелье.
Герцог улыбнулся и развел руками.
- Раз вы, ваше высокопреосвященство, так быстро пришли в себя, то значит, не интересны! - Он знал, что мог себе позволить подобную фразу и в подобном тоне. - Вот если бы вы так быстро не пришли в себя, то тогда герцогиня бы вами глубоко заинтересовалась как любопытным медицинским феноменом. Она вожделела бы сложный случай, наипаче теперь, когда она в чужой для себя стороне пытается в наиболее ярком свете предоставить на наш суд свои, бесспорны выдающиеся, достоинства.
Кардинал искренне рассмеялся.
- Я дважды читал ваше письмо, мои хитроумный герцог, о вашей необычной супруге, но мне хотелось бы знать многие подробности ее жизни, раз уж она будет служить мне.
Герцог спрятал усмешку в усы.
'Знакомая фраза, - подумал он, - Ядзя мне говорила то же самое в парке Рюэля'.
- Как Вашей Светлости будет угодно! - ответил он. - Спрашивайте, и я поспоспешествую услаждению слуха Вашей Светлости.
- Что ж, - задумчиво протянул кардинал, - начните с того, почему у нее разбито сердце и она способна думать не только о своих переживаниях, но и отдавать силы на пользу государству для нее иному. Я спрашиваю не от простого человеческого любопытства, а лишь потому, что меня удивляет ваша трактовка образа супруги. Обычно сумбур в личной жизни женщин ничему не учит, они все время пытаются войти в одну и ту же реку снова и снова.
- Ее история обычна для многих женщин, но все же мне ее жаль, ибо в отличие от большинства она имеет цепкий пытливый ум и огромное желание приносить пользу людям, - начал герцог.
