стрелой, взять ее трудно будет. Однако ж и тогда обошлось, и сейчас, спасибо Звелу-охотнику.
Прикрываю место стоянки вырезанным дерном, читаю наговор. Останков бронетуши хватит на многих и надолго, а на всякий случай следы лучше прикрыть. Не ровен час, какой твари свежатинки захочется – пусть-ка попробует наш след взять. Прослушиваю местность напоследок – ой-ей, убираться надо поживее. Чужую смерть здешние звери издалека чуют, со всех сторон так и прут твари одна другой страшнее. Если не поторопиться, Звел свидетель, на какую-нибудь да нарвемся.
Двигаемся быстро, но с оглядкой. Два раза я буквально чудом обнаруживаю опасность, в последний момент успеваем избежать нежелательной встречи. В третий раз выручает Медвежонок, успевший почувствовать присутствие сердцежора, за что заработал от меня уважительный, а от мага – удивленный взгляд. Растет парень, год-другой, славный охотник выйдет, коли Гойто его к этому делу допустит. А это вряд ли, спорить готов, у старосты совсем другие виды на брата, не думаю, чтобы в них присутствовала ранняя и не слишком приятная смерть. Встречный ногогрыз обломал зубы о мои сапоги, а оставшиеся я ему выбил хорошим пинком. Из одной пасти. Вторую паршивец успел отвернуть, после чего шустро умотал в кусты.
– Я вот думаю, – говорит маг. – Как так выходит, что огнегад пламя извергает, а мой магический огонь, да и обычный тоже, гореть в этом Лесу никак не желают?
– У огнегада пламя холодное, – говорю я. – Что живое – за милую душу сожжет, а пожар устроить не сможет. Лес, ему ведь пожары не шибко нужны.
– Ты думаешь, он разумен? – негромко спрашивает маг.
Я молчу. Откуда мне знать, разумен он или нет? Живой – да, наверное, а вот разумен… да кто его поймет, и нужно ли об этом думать? Главное – знать, что он смертельно опасен, и держаться настороже.
Глава 7
К домику колдуньи подошли, как раз когда солнце садилось за деревья. В общем-то нормально дошли, встретили еще одного огнегада, но тот атаковать не рискнул, спрятался в высокой траве. Мелкая свалилась в яму рукохвата, к счастью заброшенную. Иначе живой бы ей не быть, схватка там или не схватка, рукохват с обедом медлить не станет. Не сдержался я, отвесил дуре подзатыльник, не лезь, дескать, в сторону, когда идти сказано вслед. Обиделась, фыркнула, показала язык. Беда с этими избалованными городскими девицами, толком ничего не умеют, зато гонору – на троих хватит.
Вообще-то есть в ученице этой что-то странное. Господин Излон, такое вот впечатление, лишний раз ее и одернуть то ли боится, то ли стесняется. Виданое ли дело, учитель собственного ученика построить не может!
Вот с такими мыслями я и вышел к домику старой Керги. Она совсем не изменилась, эта избушка, огороженная кривыми кольями, которые назвать частоколом язык не поворачивается. Казалось, они и зайца остановить не смогут, колья эти, однако же ни одна тварь Злого леса эту оградку не одолела. Потому как защищало избушку со окрестности какое-то сильное колдовство.
Помню, как я первый раз сюда вышел. Схватился с клыкастиком и даже сумел подстрелить, только вот серьезно раненная тварь успела меня хорошо зацепить. На мое счастье, добивать не стала, то ли побоялась, то ли решила сбежать, пока не подоспели любители легкой поживы. Я, кстати, в этом был с ним вполне солидарен и поспешил убраться поскорее, да вот не вышло. Живоглоты сели на кровавый след плотно, а оторваться сил у меня не было. Как до избушки дотянул, до сих пор не понимаю, не было ведь времени даже кровь остановить. Живоглоты меня почти настигли, вот здесь они были, а я – вон там, у калитки. На мое счастье, открыла старушка ошалевшему от нечаянной удачи полуживому охотнику. Сам Звел, видно, мне помог в тот день – найти в Злом лесу человеческое жилье – да такое и не в каждой сказке услышишь.
Так вот, живоглоты те попусту у оградки бесновались, пока старуха не вышла и веником их не отогнала. И что вы думаете, вместо того чтобы ведьму в клочья растерзать, хвосты поджали и – ну бежать!
А баба Керга меня выходила, вылечила. Лишь седая прядь осталась, седину даже ведьма свести не может, потому как это знак моего опыта, кровью обретенной мудрости.
Ни оградка, ни калитка с тех пор совсем не изменились. И старуха, что за калиткой стоит и улыбается, тоже.
– Здравствуй, баба Керга, – говорю я, низко кланяясь.
Тьфу, и зачем я так близко к воротам подошел? Тру ушибленный лоб под хихиканье Релли и снисходительную улыбку старухи.
– И тебе здоровьица, сынок, – говорит ведунья. С любопытством оглядывает господина мага и его ученицу, открывает калитку. – Проходите, хорошие мои. У меня гости нечасто бывают.
Это верно. Из нашей деревни я один и бывал, точно говорю. Может, из соседних кто забредал, охотники же на месте не сидят.
– Интересное место, – говорит маг. – Много чародейства вложили, почтенная.
– Мудрец, что ли? – улыбается старая. Ну да откуда ей знать, что слово это давно употреблять перестали. Теперь говорят – чародей, маг… или колдун, ведьмак. Мудрец с бумагой… с лицензией, вспомнил наконец! – не звучит как-то. А мудрец без бумаги – тем более, все равно что засранцем обозвать.
– Мудрец, – соглашается господин Излон, а его ученица насмешливо фыркает.
Нет, хорошо, что мудрецами именовать перестали. Ведь прошло бы время – и эта вот язва стала бы мудрой зваться!
Заходим во дворик, тут у бабы Керги всяческие овощи растут, кусты малины и даже пара старых яблонь. Глядя на них, поневоле задумываешься, сколько же старая здесь живет? А если еще приглядеться к гнилым пенькам, то остается только головой удивленно покачивать. Что я и делаю в очередной раз.
– Звери не тревожат? – басит Медвежонок.
Он смущен, чувствует себя неловко. Не привык парень с чужаками общаться, да и характер у него – чистый бирюк. Вот кому в охотники надо, только разве Гойто отпустит…
– Не тревожат, сынок, – улыбается старая беззубым ртом. – Я их не трогаю, они меня. Так и живем спокон века…
Вот в это я поверю с небывалой легкостью. Небось еще до Потопа Огненного здесь поселилась и живет с тех пор. А все беды-несчастья стороной обходят, потому как если таких вот людей Хозяйка Чужих Перекрестков карать-наказывать начнет, кто вообще в справедливость верить будет?
У порога лежит черный кот. Этот зверь меня не особо жалует, чужак ведь, да охотник вдобавок. Выгибает спину и шипит, прячется за спину бабы Керги. Отламываю от куска зажаренной бронетуши, кидаю ему. Кот хватает подачку и стремглав исчезает за углом. Правильно, а то отнимут еще. Маги – народ ушлый, да и ученицы у них вечно голодные. Беги, мявка, спасай добычу…
Солнце скрылось за деревьями, еще немного – и наступит ночь. Вовремя мы добрались сюда, ничего не скажешь.
В избушке уютно пахло какими-то душистыми травами. Злой лес, надо отдать ему должное, настоящий кладезь для знахаря. Такие травки есть, мертвого на ноги поставят. Хоть и без толку это, все равно священник обратно уложит, потому как не дело это, чтобы мертвецы по деревне шатались.
– Голодные небось? – спрашивает старая.
– Не без того, – соглашаюсь я.
Хоть и перекусили мы, но времени прошло изрядно с тех пор. Да и обидится хозяйка, если от угощения откажемся.
Обед неприхотлив, какая-то похлебка, кажется, без мяса даже, да ячменная каша. Немного стыдно объедать старушку, ей бы этого на неделю хватило, а так придется снова готовить. Можно было бы мясо отдать, да только на кой оно ей, когда зубов нет? Разве что кота побаловать, так он, наверное, и мышами неплохо кормится.
Черпаю ложкой похлебку. Вкусно! Умеет старая готовить, что тут скажешь. Вроде и мяса нет, а без мяса обед – не обед, и все равно оторваться не можешь. С сожалением смотрю на опустевшую плошку, которую баба Керга тут же наполняет парующей кашей. Пододвигает ко мне горшочек меда. Эге, а это лакомство откуда? Не припомню я, чтобы старая пасеку держала. Или она вроде медведя пчелиные гнезда очищает от излишков сладкого?
– Что дома-то не сидится? – ласково спрашивает старушка. – Да еще чужих притащил… Сгинут ведь,
