Рассмеявшись, прекрасная гостья вновь превратилась в белую кошку и прыгнула на колени к хозяину опустевшего дома. Фиалковые глаза зверя взглянули человеку в лицо; в их глубине мерцали серебристые искры, словно отражение невидимых звезд. Кошка мурлыкнула и в одно мгновение взобралась мужчине на плечо.
«Пойдем! – беззвучно сказала она. – У нас почти не осталось времени!»
И тотчас же за окном раздался далекий грохот, словно подтверждая ее слова…
– Ради семи печатей, – растерянно проговорила Фиоре. – Так это были Марвин и… Арейна? Он запечатал гору, изменив русло реки?!
Кьяран молча кивнул.
– Вот и разгадка, – задумчиво проговорил грешник, глядя на закрытую книгу, на чьем запыленном переплете медленно затухали огни печатей. Почему-то Фиоре показалось, что он ничуть не удивлен. – Видимо, Марвин не хотел, чтобы об их любви стало известно людям, и слегка подправил печать – с того самого мгновения, как она начала действовать, не только фаэ горы уснул, но и Арейна превратилась для горожан в нечто из далекого-далекого прошлого. Вскоре о ней позабыли…
Фиоре нахмурилась.
– Это несправедливо!
– Ты так считаешь?
– Да! Он заполучил всю славу, стал героем, а про нее все забыли. Шутка ли, восемь веков проспать на дне озера? – Она почувствовала растущую злость. – Ненавижу его!
– Иногда уйти легче, чем остаться, – сказал грешник с тяжелым вздохом. – Насколько мне известно, эта печать отняла у Марвина не только возлюбленную: после того, что случилось в Эйламе, он прожил всего восемь лет…
– Не нам его судить, – вдруг вмешался Кьяран. – Теймар, эти сведения как-то помогли отыскать лекарство против сонной болезни?
– В некотором роде, – ответил грешник. – Теперь я кое-что понял, но это надо бы проверить… впрочем, проверка подождет. Как там ужин?
Книжник прикоснулся к своему кольцу.
– Уже готов. – Чуть помедлив, он прибавил: – Но у нас еще один гость.
Фиоре взглянула на своего опекуна и увидела, что он обеспокоен и испуган.
Личность нового гостя мгновенно перестала быть тайной…
Сола атаковала дом своего отца, будто вражескую крепость. Дочь Кьярана не сильно изменилась с тех пор, как они с Фиоре встречались в последний раз, – она была все такой же миловидной женщиной с вечной гримасой раздражения на лице и колючим взглядом зеленых глаз. «Моя Сола – цветок, – сказал как-то раз книжник, горестно вздохнув. – Прекрасный с виду, но наделенный острейшими шипами, которые к тому же ядовиты».
– Геррет! – пронзительно закричала молодая женщина, нарочно делая вид, будто вокруг нет больше ни одной живой души. – Собирай свои вещи!
– Почему? – изумился мальчик. Впрочем, он был единственным, кого ярость Солы удивила. – Мама, что случилось?
– Я заберу тебя из этой обители греха! – провозгласила дочь Кьярана. – Собирайся побыстрее, а не то…
– Никуда я не пойду! – возмутился Геррет. – Дедушка, скажи ей!
– Право слово, ты сгущаешь краски… – начал книжник, но дочь перебила его, взмахнув рукой – этим жестом она пресекала все возможные споры. Кьяран тихонько вздохнул и замер на месте, ссутулившись и опустив голову. Фиоре показалось, что ее опекун стареет на глазах.
– Молчи! – рявкнула Сола, как будто он собирался что-то ей сказать. – Мало того, что ты продолжаешь якшаться с этой тварью, так еще и нелюдя в дом пустил! Нет-нет, хватит – я забираю Геррета отсюда, и больше ты с ним не увидишься никогда!
– Доченька, но…
– Я сказала! – яростно воскликнула женщина, и охранный глаз на потолке наконец-то открылся, почувствовав исходящую от новой гостьи тьму. Он, однако, не мог ничего сделать: Кьяран строго-настрого запретил домашнему дьюсу причинять вред своей дочери, как бы грубо она себя ни вела. – Все, отец, это была последняя капля! Ты окончательно опозорил себя на весь город и теперь не жди от меня прощения!
Она протянула руку и, схватив растерянного Геррета за плечо, потянула сына к себе. Мальчик упирался как мог, хватался за деда и за Ансиль, но это не помогло. Он разрыдался – результат был тот же. Фиоре ощутила подступающие слезы: «Это убьет Кьярана. И все из-за меня!»
– Сола.
На мгновение стало очень тихо, как будто заговорил не грешник, а дьюс книжной лавки. Фиоре оглянулась: Теймар стоял в двух шагах позади нее, скрестив руки на груди; его лицо было бесстрастным, а взгляд золотых глаз сделался пугающим.
– Что тебе нужно, нелюдь?
– Нелюдь? – Грешник скривился. – Уж кто бы говорил…
Дальнейшее стало полной неожиданностью как для Солы, так и для всех остальных: он рухнул на колени и прижал правую ладонь к полу с такой силой, что она расплющилась и растеклась по темным доскам, словно была сделана из воска. Охранный глаз, до сих пор равнодушно взиравший на собравшихся в прихожей людей, вдруг завертелся с бешеной скоростью.
Стало заметно темнее, где-то в отдалении послышался неразборчивый шепот…
Дочь Кьярана вздрогнула, словно желая что-то сказать или сделать, но миг спустя замерла, застыла – и в ее неподвижности все они заметили нечто кукольное, неестественное.
– Ансиль, Фиоре, – ровным голосом проговорил Теймар, не поднимаясь с колен. – Вы ничего не хотите сделать? Или мне надо
Фиоре растерялась, но Ансиль поняла грешника правильно – она взяла за плечи Геррета, который продолжал горько рыдать и ничего вокруг не видел, и увела его в другую комнату, шепча на ухо что-то утешительное. Кьяран шагнул к дочери, протянул руку – и тотчас же отдернул ее, не коснувшись лица Солы, чей взгляд был по-прежнему устремлен прямо.
– Она же холодная! Что ты натворил, проклятый?!
– Не я натворил… – ответил грешник со странным раздражением в голосе. – Закатайте ей правый рукав, и все сразу станет ясно. – Увидев, что книжник глядит растерянно и гневно, не собираясь выполнять просьбу, он повторил чуть жестче: – Ну же, посмотрите на ее правую руку! И быстрее, потому что я сегодня и так уже исчерпал все силы…
Кьяран не двинулся с места. На его лице опять появилось такое выражение, словно книжник спрашивал себя: «Что же я наделал, зачем впустил его в свой дом?!»
– Давай я посмотрю, – сказала Фиоре.
Не так просто было справиться со своим страхом, пройти мимо Теймара, который по-прежнему прижимал к полу странно изменившуюся руку, и приблизиться к неподвижно замершей Соле. От тела молодой женщины ощутимо веяло холодом, как будто она превратилась в ледяную статую, и Фиоре даже показалось, что кожа Солы покрыта тонким слоем инея.
Рукав ее платья чуть похрустывал…
– Ох, Создатель, что это такое?
На внутренней стороне правого предплечья Солы пульсировал знак, чем-то похожий на черную бабочку – только вот крылья этой бабочки были нарисованы резкими штрихами-иглами. Рисунок выглядел не плоским, а объемным… и весьма неприятным.
Фиоре показалось, что если она прикоснется к нему, то поранится.
– Это дьюс, – сказал грешник. – Но не целой книги, а какой-то страницы… быть может, даже нескольких строчек. Не очень сильный, но вредный.
Игольчатые крылья дрогнули, словно жутковатое создание захотело взлететь. От Теймара веяло морозом, а вокруг башмаков Солы постепенно нарастали кристаллы льда – в дом пришла зимняя стужа.
– Если вы внимательно пролистаете все книги в хранилище, то сумеете обнаружить ту, из которой он
