— Борт номер один, борт номер один, — раздался в наушниках пилота голос диспетчера. — На взлетную полосу посадку запрещаю. Она еще не готова. Садитесь прямо в кукурузное поле. Как поняли меня? Прием.
— Понял замечательно, — буркнул пилот, обреченно глядя, как самолет по самое брюхо погружается в вязкую жижу. — Кукуруза в приеме рейса отказала. Совершил вынужденную посадку в бетон. А чтобы ты, козел, больше не спал за пультом, будешь меня сам из цемента выколупывать. Как понял меня, твою мать?..
— Так это ты, мама? — раздался в наушниках восторженный голос диспетчера, и пилот, не став отвечать, стащил наушники с головы, приложив их что есть силы о переборку.
Наушники удивленно хрюкнули, но почему-то не сломались. пилот удивленно посмотрел на них и поначалу решил проверить, выдержат ли они удар армейского ботинка, но передумал. Мало ли что начальству в голову придет? Вдруг их стоимость из зарплаты надумают вычесть?! Махнув на наушники рукой, пилот открыл дверь рубки и посмотрел на единственного пассажира рейса, молодого светловолосого парня громадного роста, терпеливо ожидавшего в кресле какой-нибудь команды.
— Прибыли. С мягкой посадкой, — хмуро сообщил пилот. — Как говорится, спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию.
Парень в камуфляже кивнул головой и, поднявшись со своего места, подошел к задней стене самолета. Тихо жужжа, та поехала вниз и, замерев на секунду на поверхности незастывшего бетона, с хлюпаньем утонула в нем почти до половины. Парень тихо присвистнул, посмотрел на трап, ведущий в непролазную топь, затем окинул взглядом окрестности и снова перевел глаза на свежий бетон, жадно колыхавшийся вокруг самолета.
— Да, блин, растворчику не пожалели. На века, что ли, строят? — удивленно хмыкнул он и, дойдя до половины трапа, огляделся по сторонам. — Эй, служивые! Комон еври бади сюда кто-нибудь.
— Чаво? — высунувшись из-за бетономешалки, поинтересовалась рязанская рожа в армейской кепке.
— Не «чаво», а ко мне, солдат! — рявкнул бугай.
Рязанская рожа в сомнении посмотрела на колышущуюся бетонную топь, затем перевела взгляд на собеседника, чьи погоны красовались лычками старшины, а затем горестно вздохнула. Исчезнув на секунду за бетономешалкой, рязанская рожа выбралась назад. Но в этот раз не одна. Следом за ней показалось хилое тело в замызганной «песчанке», явно принадлежавшее «духу». Боец еще раз горестно вздохнул, кляня свою новобранскую долю, с тоской посмотрел на кирзовые сапоги, а затем несмело шагнул в бетон. Жадно чавкнув, жижа вцепилась в долгожданную добычу, и новобранец застыл, опасливо глядя на кромку бетона, не добравшуюся до верха голенищ буквально на два пальца.
— «И сия пучина поглотила его. В общем, все умерли,» — иронично процитировал старшина фразу героя одного из популярных кинофильмов, а затем грозно посмотрел на солдата. — Боец, команда «ко мне» выполняется бегом. Что не ясно?
— Все ясно, товарищ старшина! — рявкнул в ответ новобранец и попытался изобразить бег в бетонной жиже.
Получилось у него это не очень красиво, а если быть точнее, то не получилось совсем. Правый сапог солдат еще смог вырвать из цепких лап бетона довольно легко, а вот левую ногу жадная трясина отдавать никак не хотела, явно намереваясь застыть с максимально возможной скоростью, превратив новобранца в памятник неизвестному «духу». Однако солдат сдаваться не собирался и, с трудом вырвавшись из железобетонной хватки взлетно-посадочной полосы, добрался-таки до терпеливо поджидавшего его старшины. Тот с сомнением в глазах осмотрел новобранца с ног до головы.
— Рядовой Груздев по вашему приказанию прибыл, товарищ старшина! — рявкнул тот, пытаясь вытянуться по стойке «смирно».
— Вижу, что прибыл. И не ори так, ты не на плацу, — поморщился бугай и пробормотал себе под нос:
— Хиловат. Ну да ладно. Комбат не выдаст, полковник не съест! — а затем строго посмотрел на солдата. — Короче, боец, приказываю тебе доставить мою ценную персону на твердую землю. Уронишь в бетон, навеки в нем и останешься! Фершейн, Штирлиц?
— Но, товарищ старшина… — взмолился солдат, но умолк под строгим взглядом начальства. — Садитесь. Куды ж мне от вас деться?..
— Н-но, родимая. Пошла, залетная! — скомандовал старшина, осторожно забравшись бойцу на закорки.
И солдат пошел. С невероятным трудом выдирая ноги из бетона, новобранец выбрался-таки на твердую землю, проявив такие чудеса героизма, которые не снились ни Алексею Стаханову, ни Павлику Морозову, ни даже Зое Космодемьянской. Ну а выбравшись на край неспешно застывающей взлетно- посадочной полосы, новобранец в измождении рухнул на землю, едва не опрокинув ценную персону старшины. Тот негромко ругнулся, посмотрел на неподвижного рядового, затем перевел взгляд на кончик своего берца, слегка заляпанного бетоном, и, переведя взгляд обратно на бездыханное тело, пробормотал:
— В другое время убил бы, а сейчас выношу благодарность.
— Служу России! — прохрипел в ответ солдат, не поднимая головы с земли, и судорожным жестом попытался отдать честь. В результате этой сложнейшей операции правая рука рядового попала не в соответствующую уставу височную долю, а в щиколотку старшины. Тот хмыкнул и отступил на шаг.
— Ну-ну, служи, — поощрил бугай новобранца. — Где тут штаб находится?
— Там, — солдат, так же не поднимая головы, махнул рукой в сторону покосивших деревянных домов. Старшина поправил на плече вещмешок и, пожав плечами, пошел в указанном направлении.
Заросшая бурьяном деревенька, к которой направлялся парень, располагалась метрах в ста от недоделанного аэродрома. Выглядела она убого, как, собственно говоря, и должна выглядеть нормальная российская деревня. К тому же, хоть старшина и рассмотрел кое-где на удивление жирных коров — на падали, что ли, отъелись? — пяток свиней и нескольких колхозников, населенный пункт произвел на него впечатление совершенно безжизненного места. Прислушиваясь к своим ощущением, бугай совершенно не мог понять, откуда они взялись. До тех самых пор не мог, пока не вошел в деревню.
— Ни фига себе! — удивился он, рассматривая муляжи животных и манекены, одетые в ватники и шапки ушанки. — Что за хрень такая? Эй, люди, блин! Есть тут кто-нибудь?
— Прекратите орать, старшина! Вы мне весь объект демаскируете, — раздался из динамика строгий командный голос. — Направляйтесь к центру деревни, к дому с надписью «сельсовет». Войдете внутрь, дальше следуйте указателям.
Бугай удивленно посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать громкоговоритель, видеокамеры наблюдения или какие-нибудь другие сенсоры обнаружения, однако ни один искомый объект найти не удалось. Старшина пожал плечами и пошел в указанном направлении. Дом с нужной надпись отыскать удалось довольно легко и парень, толкнув дверь, вошел в сельсовет.
Внутри царил полумрак, и парень на секунду замер, давая глазам возможность адаптироваться к новому освещению, а затем посмотрел по сторонам в поисках каких-нибудь указателей. Таковой отыскался в единственном экземпляре и лаконично оповещал: «Туда!» Старшина хмыкнул и пошел, куда требовалось. На пути его следования подобных указателей оказалось еще целых две штуки и привели они парня в бетонный подвал с металлической дверью, явно напоминающей вход в барокамеру.
— Ни хрена себе! — удивился старшина, глядя на мощную дверь, совершенно не соответствующую окружающей обстановке. И едва он закончил эту краткую и лаконичную фразу, как полуметровый «барашек» на двери повернулся и она отворилась, открывая взору парня ярко освещенный тамбур. — Блин, прямо «сим-сим, откройся» какой-то!
— Старшина, захлопните пасть и заходите! — раздался изнутри помещения тот же командный голос. — Шагом марш!..
Старшина покорно прошел в тамбур. Дверь за ним тихо закрылась, внутренний «барашек» провернулся, блокируя вход, и тут же из крошечных отверстий в стенах ударили струи какого-то газа. Старшина такой подлости, естественно, не ожидал и в первую секунду оторопел. Однако тренированные рефлексы сработали быстрее, чем мозг успел осознать происходящее. Глаза старшины закрылись сами
