Мишель Мартин
Ставка на темную лошадку
1
Такси, в котором ехал Каллен, свернуло на Маккензи-лейн. «Дворники», мерно шурша, сгоняли с ветрового стекла мелкую рябь нудного моросящего дождя. По обеим сторонам дороги выстроились в ряд могучие дубы. Потемневшие от дождя вековые деревья распростерли над дорогой свои ветви, образуя роскошный шатер, приглушающий звуки, что придавало окружающему оттенок таинственности.
Каллен не ожидал, что знакомый с детства путь способен так заворожить его. Он с какой-то необыкновенной яркостью и отчетливостью воспринимал все вокруг: каждую каплю дождя, каждую травинку на тянущихся вдоль дороги пастбищах, шуршание «дворников» о стекло. Что же могло так сильно обострить его чувства? Ведь он, как обычно, просто ехал домой.
И тут ему пришло в голову, что атмосфера Гонконга, насыщенная невообразимой смесью всевозможных запахов, неумолчным шумом огромного скопления людей, играла роль своеобразного щита, отгораживающего его от окружающего мира. На протяжении девяти месяцев, которые Каллен провел в этом людском муравейнике с гигантскими небоскребами и забитыми машинами тесными улицами, его мысли занимали только дела – и Уитни. Весь остальной мир для него просто не существовал.
Но теперь он оказался в волшебной стране приглушенных звуков и обостренных чувств, где ничто больше не ограничивало его восприятия действительности, и постепенно Каллена начало охватывать радостное волнение.
Впервые за десять лет он приехал домой летом. Каллен с искренним интересом вглядывался в мелькавшие за окном знакомые до боли пейзажи, ловя себя на мысли, что они кажутся ему совершенно новыми. Он с трудом удерживался, чтобы, как в детстве, не прижаться носом к стеклу. Пришлось даже сказать себе, что это не пристало тридцатилетнему преуспевающему бизнесмену.
Они ехали мимо земель, принадлежавших Баррисфордам. Породистые лошади мирно щипали сочную траву, из-за дождя их бархатистая кожа казалась совсем темной. Жеребята паслись рядом с матерями или стояли поодаль, словно раздумывая, не затеять ли игру. В Виргинии города тоже все заметнее теснили фермерские угодья, сокращая площади пастбищ. Тем больше радовал глаз этот благословенный тихий уголок.
Слева появились четкие контуры ограждения из белого чугуна, окружавшего ранчо «Скайларк». Каллен быстро пересел к левому окну и стал смотреть на проплывавшее мимо пастбище, принадлежавшее семейству Ларк. Их хозяйство представляло собой типичный образец английской фермы. Загоны разделяли не заборы, а настоящие живые изгороди, и это придавало окрестностям спокойную мягкость. Каллен всегда любил бывать в «Скайларке»: ранчо собственного отца казалось ему слишком функциональным. Там все делалось в расчете на быструю прибыль и вечно царила суета.
Машина прошла еще с полмили, когда Каллен попросил водителя остановиться: он увидел, как под моросящим дождем смелый наездник тренирует отличную гнедую лошадь, заставляя ее снова и снова прыгать через изгородь. Бородатый шофер-сикх послушно съехал на обочину, и Каллен некоторое время наблюдал из машины за безрассудным всадником, которым невозможно было не восхититься. Всадник словно слился с лошадью: ноги и руки согнуты под наиболее выгодным углом, прямая спина, тело наклонено вперед, к крепкой шее лошади.
Любой увидевший этого наездника наверняка принял бы его за мальчика-подростка. Сапоги, джинсы, небольшой рост, намокшая от дождя фиолетовая рубашка могли сбить с толку кого угодно, но только не Каллена. Он сразу понял, что это вовсе не подросток, а владелица и главный тренер ранчо «Скайларк» Саманта Фей Ларк собственной персоной. Хотя дождь мешал как следует ее разглядеть, а голову Саманты прикрывал шлем и не было видно привычной рыжей косы, Каллен узнал бы эту женщину везде и всегда.
– Я вернусь через несколько минут, – сказал он, открывая дверцу.
– Счетчик будет включен, – предупредил водитель.
– Да, конечно.
Каллен перешел дорогу, протиснулся сквозь прутья ограды, затем раскрыл черный зонт и по мокрой траве направился к всаднице, которая, казалось, совершенно его не замечала. Каллен усмехнулся: он был уверен, что Саманта его увидела и, должно быть, страшно удивлена, поскольку никто не ждал его раньше будущей недели. Хотя ему едва ли удастся пронаблюдать это удивление.
Саманта отличалась завидным хладнокровием и никогда не теряла присутствия духа, что помогало ей добиваться на скачках серьезных успехов. Благодаря этому же качеству она в юности обставляла его в покер, обычно выигрывая из пяти партий три.
Теперь Каллен уже мог хорошо ее разглядеть. Всякий раз, когда он смотрел на Саманту, ему казалось, что время повернуло назад. Сколько же ей лет? Если ему тридцать, ей никак не меньше двадцати восьми, но она осталась такой же, как в шестнадцать лет: озорным мальчишкой-сорванцом. Ни одна женщина в округе не умела так управляться с лошадьми, да и не всякий мужчина решился бы тягаться с нею.
Радость при виде Саманты теплой волной согрела душу Каллена, что несколько удивило его самого. Он и не подозревал, как ему не хватало ее все эти месяцы… точнее, годы. По сути дела, они последний раз виделись пять лет назад, на похоронах ее матери и на поминках. В тот день тоже шел дождь…
Каллен поскользнулся на мокрой траве и, снова взглянув на всадницу, забеспокоился. Она что, намеренно старается свернуть себе шею?
Саманта направила лошадь в его сторону и заставила взять препятствие под углом. Лошадь легко взвилась над изгородью, затратив ровно столько усилий, сколько было необходимо – ни больше ни меньше, – и преодолела преграду, едва коснувшись ее копытами. Саманта сразу же пустила лошадь шагом и, объехав вокруг Каллена, остановилась перед ним.
– О, кого я вижу! – с деланным удивлением проговорила она. – Что привело вашу светлость на мое скромное пастбище?
– Я заблудился, – в тон ей ответил Каллен, – мне нужно попасть в «Восточную красавицу». – Он назвал известное в округе увеселительное заведение весьма сомнительного характера.
– Две мили отсюда, потом поворот направо, – не моргнув глазом, ответила Саманта.
