– Но ты уверена, что присутствие Иерна ничего не раскроет? – спросил Том Джемис. – Ему придется встречаться с людьми в своих поездках.
Кенай – это большая деревня, здесь будут говорить прежде всего о том, что ты не представила своего жениха, но, оказавшись на юге, они смогут упомянуть его при чужих ушах.
Роника улыбнулась отчиму. Этот рослый мужчина, лысеющий и седобородый, чем-то напоминал Лауни Биркена – и сгатью, и сердцем.
– Да, об этом я должна поведать вам, – сказала она ему и своей матери.
– Можете не беспокоиться, мы соблюдаем всю необходимую осторожность.
Сам Микли Карст одобрил и нашу поездку, и ее прикрытие. Иерн – из свободной Мерики – из Корадо[99] – его я встретила в путешествии, о котором не имею права рассказывать. Не забывайте, что в Орионе работают и несколько иностранцев. Но официально – он ученый, специалист по экологии. Зовут его Ерно Сунну Фернан, что должно объяснить все возможные его ошибки в языке. Акцент его сойдет за диалект англиша, которым пользуются возле мейканской[100] границы, там, где чувствуется влияние испаньолского. – Она вдохнула, впитывая благоухание спиртного, запила глотком крепкого кофе. – Как вы понимаете, мы заехали ненадолго. Неужели я не могу повидать родственников и показать им своего мужа?
Иерн потянулся, взял ее руку и пожал: любовь хлынула сквозь пальцы и возвратилась обратно. На миг Вселенная вокруг него покачнулась: прошло уже больше трех месяцев, а его прикосновения по-прежнему волновали Ронику. «Мне придется стать ужасно старой и дряхлой, чтобы он потерял эту способность. Нет, скорей всего мы будем гоняться друг за другом в инвалидных колясках и похотливо кашлять, шокируя наших внуков».
– Ты у меня милая девочка, – сказала ее мать, – правда, сорванец. – Аннес прежде времени поседела, но это была единственная уступка, которую она сделала времени. – Ты мне нравишься, Иерн, и, наверное, со временем будешь нравиться больше.
– Весьма польщен, мадам, – отвечал аэроген неожиданно застенчивым тоном.
– Я надеюсь, что мы с Томом получим такую возможность, – продолжила Аннес. – Но едва ли можно надеяться, пока не взошел Орион. Потом – у тебя будут дела в Юропе. Ну, не будем заранее беспокоиться. Интересно, прямо скажу, до небес. А как вам нравится за проливом?
Он ответил с восторгом:
– Просто чудесно. Все так интересно: даже конференции, отчеты и вся ерундистика, которой занимаешься большую часть времени. Но мы выйдем в космос!
Роника понимала его. Ей тоже приходилось работать на имитаторах, отлаживая системы управления.
По вполне понятным причинам Иерна готовили в пилоты. Здесь он был самым опытным летчиком. И сейчас, еще только пытаясь овладеть кораблем, который еще когда-то придется пилотировать, Иерн уже давал практические советы, помогал улучшить конструкцию, устранить недостатки. Да, их служебные обязанности переплетались, как делали они сами, оставаясь наедине. Все-таки и днем они были рядом.
«Только не в имитаторе. Там он оставлял меня и не сразу возвращался назад, выходя из кабины. Его взгляд, его душа еще долго блуждают неведомо где. Я не могу винить тебя в этом, Иерн, дорогой мой. Я могу лишь завидовать, ведь ты никогда не бываешь столь достоин любви, как в эти моменты, когда голова твоя полна звезд… А ведь они здесь – всего лишь компьютерная картинка… изображение на экране, имитирующем показания приборов и – отчасти – ощущения, дающие нам представление о том, что мы должны еще построить и совершить. Древние могли позволить огромную службу слежения и управления полетом – на просторах планеты.
Мы не в силах этого сделать. А потому – должны создать корабли, экипажи которых будут зависеть лишь от себя – и ты полетишь на них, Иерн. И я возле тебя!»
Вечера они проводили у себя. Прежде чем лечь спать, выходили наверх – рука в руке, чтобы полюбоваться необыкновенно чистым небом. Здесь, на окраинах мира, темнота и звезды принадлежали им одним. Холод гладил их щеки и заставлял дыхание куриться белизной снежных вершин. Снег под ногами скрипом изгонял безмолвие. А наверху плыл и сиял Млечный путь, отражаясь в эбеновом зеркале вод. Бриллианты окружали их. И могучий, вздымался над восточным хребтом Орион – созвездие пришедшей зимы.
Глава 20
«Как же мало таких, с кем я могу говорить откровенно». Сейчас при нем было двое наперсников. Капитан Джовейн поглядел через свой стол и ощутил, насколько он одинок. С этими людьми он мог поделиться только мыслями, но не сердцем. Сердце не с кем было делить.
– И что вы думаете? – спросил он у Бергдорфа Пир Верине.
Магнат шевельнулся в кресле. Этот великий спортсмен служил офицером в итальянской кампании и весьма отличился. Дома он решительной рукой управлял семейными владениями у озера Женеве и брокерским заведением, которое основал. И все же теперь он колебался.
– Я нуждаюсь в дополнительной информации, сэр.
Маттас Олвера разразился громогласной непристойностью.
– Что еще нужно? – рявкнул он. – Свидетелей истины преследуют за Каналом. Это явное нарушение договора осуществляется прямо под носом Скайгольма – перед лазерами его. Если мы не отреагируем, кто первым примется досаждать нам с тыла? Какие из восточных варваров?
– Подожди, подожди! – Джовейн поднял ладонь. Наступило молчание, усугубляемое вечным тихим дыханием аэростата. На геанский манер он заставил себя ощутить все окружающее, творения и вещи предков, ледниковую твердость стен под ладонью. И, собравшись с силами, осадил своего ментора:
– Я уже слышал эту риторику, Маттас. Сегодня мне нужен совет.
Ученый булькнул что-то и осел в кресло, наливаясь кровью.
– Надоело слушать, как алеманов называют варварами, – добавил Пир Верине. – Некоторые из них действительно таковы, но мои соседи вновь нашли дорогу к цивилизации. У них есть крепнущий класс грамотеев… торговля, законы… амбиции, которые когда-нибудь превратят их в соперников Домена, поскольку Конфедерация племен расширяется и совершенствуется. – Он отвесил Маттасу иронический кивок. – Но в известной степени вы правы; ради наших внуков мы должны смотреть вперед и принимать меры заранее.
– Вопрос в том, какие и как, – сказал Капитан. – Мы не можем проявлять мягкотелость, иначе Домен развалится на части. Скоро я соберу своих официальных советников, обсужу с ними вопросы, издам приказы. Но сперва я хочу понять – в какую сторону лететь. Я призвал тебя, Пир, поскольку верю, что твое мнение будет объективным и независимым. «Во всяком случае ничего более разумного я не услышу, – с нелегким чувством подумал он. – Можно ли надеяться на него? Пир Верине в прошлом рисковал многим, но всегда заранее вычислив последствия и тщательно продумав предосторожности. Он счел возможным поддержать мой заговор, он был готов отречься от меня в случае неудачи. Он может предать и сейчас – если усмотрит в том выгоду».
Второй аэроген провел ладонью по лысой макушке.
– Ну что ж, – ответил он. – Если ты разрешаешь мне быть откровенным: я не вижу причин, по которым мы должны серьезно относиться к случившемуся в Англеланне.
– Что? – взорвался Маттас. Он вскочил и заходил взад-вперед. – Можно игнорировать… не обращать на них внимания, если хотите позволить банде безмозглых узколобых реакционеров запретить покорному населению знакомиться с Истиной. Ты объявил, что симпатизируешь геанству. А ты помнишь, что означает эта вещь? Это память о том, что мы избавили Девон от пиратов, грабивших его берега, хотя, эта страна не принадлежала к Домену, и Скайгольм ничем ей не обязан. И это была единственная любезность с нашей стороны за все эти века, И какой же благодарностью отвечают нам эти чингарос
