кресле, то второй пожелал именно эту вечернюю прогулку по освещенной фонарями тропинке, с поскрипывающим под ногами снегом.
И в этой ситуации первому ничего не оставалось делать, как подчиниться, потому что его мнение не играло никакой роли.
— Значит, Тимур рассказал этому парню про нас? — спросил Борис Сергеевич.
— В общих чертах, даже меньше этого. Просто упомянул, что работает на организацию…
— Я понял. Ты мне скажи, этот новенький, он только дерется или еще стрелок?
— Пока неизвестно. Тимур считает, что он ни с кем не работает, он…
— Тимур такой наблюдательный? Тогда почему он такой глупый? Он рассказывает первому встречному о нас, едва с ним познакомившись. Знаешь, Андрей, такие ошибки нельзя прощать.
— Он молодой, пока не…
— А я не его обвиняю, а тебя! — Борис Сергеевич остановился и ткнул пальцем Лебедя в грудь. — Тебя! Это твоя ошибка. Ты меня уверил, что Тимур надежный сотрудник, а он ставит нас под угрозу. Хорошо, если этот парень действительно из этих, «компьютерщиков». А если это подстава? И даже если он такой же… Почему ты думаешь, что он ни с кем не работает?
— Это не я, это Тимур так думает…
— Андрей, я что-то понять ничего не могу. Ты устал? При чем здесь Тимур? Я у
— Я сам поеду туда и разберусь, — твердо сказал Лебедь.
— Не сомневаюсь. Поедешь не один. Возьмешь этого, вурдалака, или как там его?
— Вампир, — поправил Лебедь.
— Ну да, Вампира. Ну и кличка. Встретишься с Илюхиным, он введет тебя в курс дела. И чтобы больше я такого не слышал.
— Тимур… его… — Лебедь не договорил, Борис Сергеевич все понял сам.
— Андрей, их не так уж много, чтобы ими разбрасываться. Пока не так много. Кстати, что с результатами по обследованию?
— Ничего. Мы же пригласили специалистов из…
— Я знаю, — нетерпеливо перебил Борис Сергеевич.
— …так они тоже разводят руками. Ничего, общего нет, в любых вариантах кто-то обязательно выпадает из списка.
— Да-а… — протянул Борис Сергеевич и снова двинулся по тропинке. За ним последовал Лебедь. Они шли несколько минут молча, пока шеф не нарушил молчание: — Мир меняется, Андрей. Все уже становится не так, как раньше.
— Вы про «компьютерщиков»? — спросил Лебедь.
— Я про жизнь, Андрей. Что-то происходит, и это что-то проходит рядом с нами, а мы не можем этого понять. И не поймем, пока не почувствуем, что не мы делаем перемены, а перемены заставляют нас подстраиваться под них. И вот это самое страшное.
Борис Сергеевич опять остановился и отряхнул с плеч насевший снег.
— Проверишь этих, новеньких. И постарайся использовать их. И поторопись с исследованиями. Мы должны знать причину этого непонятного явления раньше, чем наступит время, когда каждый школьник, севший за компьютер, сможет работать на уровне специалистов, отдавших за эти умения годы.
Они повернулись и пошли обратно. Прошли мимо охранника, неотрывно следовавшего за ними на расстоянии десяти метров, который выждал, пока они опять удалятся на необходимое расстояние, и последовал за ними; подошли к дому — трехэтажному особняку с пристроенными по краям двумя высокими башнями. У подъезда прогуливался еще один охранник с автоматом наперевес.
На одной руке у него был намотан поводок, пристегнутый другим концом к шипастому ошейнику. Обладатель ошейника, черный мускулистый ротвейлер, настороженно наблюдал за двумя людьми, остановившимися на ступеньках у входа в дом между мраморными колоннами.
— Андрей, а тебя не пугает то, что сейчас происходит? — спросил Борис Сергеевич.
— Что именно?
— Помнишь Сашу Солоника? Македонского? Я беседовал с ним давно, в «Крестах». Интересный был человек, кстати. Знаешь почему он стал наемником? Он сказал мне, что все люди делятся на волков и овец. Не хорошие и плохие, не злые и добрые. Волки и овцы. Овца может быть жирной и сильной, волк может быть старым и больным, но волк всегда останется волком, а овца никогда не сможет стать хищником. Себя Саша называл волком. Таких, как он, — мало. Я не стал с ним спорить тогда, хотя не был согласен с этой теорией. Не важно. Смысл его рассуждений мне был понятен. Он не был просто исполнителем, я бы его назвал свободным художником… не в этом дело. Андрей, если следовать его мыслям, то сейчас… слишком много волков появилось. И будут появляться.
— Да какие они волки? Скорее, волчата… — махнул рукой Лебедь.
— Нет, нет… именно волки. Ты думаешь, здесь возраст имеет значение? Или то, что они руками умеют махать и курок спускать? Нет. Они убивать могут. А это самое главное. Воспитать человека безразличным к чужой жизни легко, а вот воспитать так, чтобы он сам мог убивать… для этого мало быть солдатом. Для этого надо быть волком. Раньше такого не было. А теперь… Но что поменялось? Что? Неужели все дело в насилии, которое вбивается в мозги детей с самого раннего возраста? В фильмах, играх, книгах… в жизни. Или волчья натура уже сидит в каждом из нас с рождения и ждет своего часа, чтобы вырваться на волю?
— Мне кажется, — осторожно заметил Лебедь, — что дело не в насилии. Они просто не различают границ между игрой и жизнью. Для них это не жестокая жизнь, а что-то вроде этапа в игре.
— А тот парень, Максим… который не хотел сначала работать… он же понимал, что они делают. Понимал, и все-таки он тоже стал таким. Значит, причина не в том, что они живут игрой в жизни.
— В любом правиле могут быть исключения.
— Нет, Андрей, здесь дело не в исключениях. Есть что-то, из-за чего они получают своё мастерство. Мы сажали пятнадцать человек за компьютеры, в течение месяца они только и делали, что играли, но никакого результата. Нам надо найти причину, обязательно! Все, Андрей, езжай. Завтра ты вместе со своими ребятами должен быть в Сочи. И смотри не делай больше ошибок.
Лебедь спустился по ступенькам и подошел к стоящему недалеко «паджеро».
Когда он уже отъезжал от дома, то в зеркало заднего обзора увидел Бориса Сергеевича. Тот так же продолжал стоять между колонн и смотрел вслед уезжающей машине.
И Лебедю вдруг подумалось, что всесильный шеф боится этой неизвестности.
А ведь и правда, что будет, если каждый сможет поиграть в игру и стать профессиональным бойцом? Полетит ли мир в тартарары, или все останется на своих местах?
Бред!
Лебедь отогнал от себя эти мысли и притормозил у высоких литых ворот. Опустил стекло, подошедший к машине охранник глянул на него и махнул рукой.
Ворота, движимые электроприводом, медленно распахнулись, и Лебедь утопил педаль газа. Оставляя за собой облако снежной пыли, внедорожник выехал на широкую дорогу и помчался по направлению к трассе.
Лебедь смог проверить Крейзи и его двух друзей по своим каналам, пользуясь старой легендой майора Службы внешней разведки.
Все трое родились здесь, жили в разных районах, двое — Никита и Ден — учились на юрфаке Сочинского университета, Крейзи работал вышибалой. Ни к каким группировкам отношения не имели, их семьи были достаточно обеспечены…
Но был один интересный момент — Лебедь не поленился проверить сводку происшествий за последнее время и нашел то, что искал.
