Подстелить соломы

тронулся. Мошкин побежал рядом с колесом, колотясь в дверцу и делая шоферу в зеркало заднего вида призывные жесты:

— Стойте! Стойте!

Но машина уже набрала скорость, а на пути вырос молоденький милиционер, который удрученно покачал головой и указал на остановку:

— Зачем же бежать? Сядете в следующий! Мошкин безумными глазами проводил автобус, который издевательски подмигивал красными огоньками, и вдруг ужаснулся. Он вспомнил фантастический разговор с дьяволом и приглашение поэкспериментировать. Гак это был не сон! Он и в самом деле поймал свой шанс. Теперь он может предвидеть будущее, может совершать единственно верные поступки, совокупность которых сделает его самым могущественным человеком на земле. Он будет регулярно выигрывать в спортлото и по трехпроцентному займу. Он станет пророком на самообслуживании! И в голове скользнула слабая мысль, выражающая некоторое сомнение, но Василий Иванович с негодованием отогнал ее и сел в первый подошедший автобус. Будущее принадлежало ему.

К своему служебному столу Мошкин прошествовал как король, только что вернувшийся из удачного похода. Он бросил портфель на подоконник, откинулся на стуле и победоносно оглядел сослуживцев. Все сидели, уткнувшись в бумаги, и время от времени как-то странно поглядывали на него. Он непонимающе передернул плечами и вдруг застыл. Ближайшее будущее было ужасно. Он физически ощутил, как в его голове установили кинопроектор, зарядили увесистой спиралью кинопленки, выключили свет и аппарат застрекотал.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла надменная Люся в голубом брючном костюме.

— Мошкин пришел? Василий Иванович, зайдите к главному!

Король-победитель медленно вышел в коридор и, загнанно поглядывая по сторонам, пошел на плаху. Аппарат в голове последовательно показывал душераздирающие картины: гром и молнию, разнос и выговор, сердечный приступ и обморок. Василий Иванович трусливо оборвал кинопленку и через две ступеньки побежал вниз.

В туалете было прохладно и тихо. Только что вымытый кафель поблескивал, острый запах хлорки щекотал нос. Мошкин чихнул и заперся в кабине. Голова работала так, что в ушах стоял звон. Обозримое будущее было печально и беспросветно. Широкая кинолента, стремительно разворачиваясь, показывала жестокие кадры. Мысли метались в поисках выходов, лазеек, неожиданных поворотов и счастливых концов. Кинолента на глазах расщеплялась на множество узких лент, те в свою очередь расползались на узенькие ленточки, и скоро вся эта упругая масса изминающихся, шелестящих и шуршащих вариантов и вариантиков судьбы обвила его, как Лаокоона, связала по рукам и ногам, плотными кольцами легла на шею, запутала каждый его палец и каждую его мысль. Мошкин натужно дышал, в глазах мутными линзами стояли слезы, рот наполнился солоноватой слюной. Волна отчаяния захлестнула лжепророка. Оп всхлипнул и потянул цепочку. Грохот и клокотание спускаемой воды промыли мозги, вдали тоненьким лучиком забрезжила единственная надежда на спасение.

— Хватит! Слышишь — … Хватит! — прошептал он и проснулся.

Дьявол весело хлестал хвостом по телевизору, дрыгал ногами и хохотал. Бородка его дрожала, на глазах дрожали алмазные слезы. Он пытался остановиться, надувая щеки, но, посмотрев на Мошкина, снова колотил ладонями по ляжкам (на экране рябью проходили помехи) и, запрокинув голову, захлебывался в хохоте.

Василий Иванович долго смотрел на него, не сдержался и плюнул:

— А ну вас к черту!

Страшным усилием воли — по хвосту прошла судорога — черт оборвал смех и примирительно сказал:

— Ладно, ладно… Бросьте дуться! — грудь его вздрагивала, уши шевелились. — Как вам понравился эксперимент? Достаточно ли убедительно?

— Идите к черту! — снова плюнул Василий Иванович. Других слов он не находил.

— Это не ответ, — вдруг обиделся черт. — Если хотите, мы можем продолжить.

— Не надо! — вырвалось у Мошкина. Он пошевелил губами и добавил:

— Что я вам должен?

Черт брезгливо поморщился.

— Оставьте. Душа ваша меня не интересует, у нас таких… — Он махнул рукой. — С меня достаточно ваших эволюции и эмоций. Кроме того, науке следует служить бескорыстно.

— А как со службой? — боязливо спросил Мошкин. — Меня не…

— Все в порядке, с утра начнете новую жизнь, — дьявол помолчал. — Ну что ж, если у вас больше нет вопросов, разрешите проститься.

Он подобрал хвост, церемонно раскланялся, шаркая копытами, потом вдруг озорно подмигнул и показал Мошкину длинный — в две ладони — нос.

Василий Иванович посидел немного в кресле, не в силах двинуть ни рукой, ни йогой. Потом все-таки встал, медленно подошел к телевизору и осторожно взял чугунную фигурку. Черт продолжал дразнить его, далеко высунув узкий черный язык.

— Эх!.. — вздохнул Мошкин. — Если бы я знал…

Он испуганно прикусил язык, глянул на чертика и… проснулся.