интересует. Выручает плодовитость — сколько-нибудь икринок да уцелеет.
Дней через пять выклёвываются личинки, ещё дня два висят на растении, пока не кончится запас желтка в желточном мешке. Теперь слабенькая крошечная личинка предоставлена самой себе в огромном незнакомом ей мире.
Крупный лещ — хитрая рыба. Насадку не хватает с лету, как жадина окунь. Опытный рыболов расскажет, что у леща и характер в разных местах разный. В одном — он живёт в гуще растений и кормится ночью, в другом — лови его на утренних и вечерних зорях у кромки водяных растений, а то и в глубоких ямах около коряг и обрывистых берегов.
Рак
Медленно, важно ползёт по мелководью странное существо. Ни дать ни взять средневековый рыцарь в военном уборе: с ног до головы закован в твёрдый панцирь, только не стальной, а из твёрдого хитина. Рыцарь, упавший с лошади, сам с земли и подняться не мог без помощи оруженосца. Переверните рака на спину, и он тоже мучительно забарахтается — как бы перевернуться, оруженосца нет. А оглянуться — шея не ворочается. Ведь шеи у рака тоже нет: передняя часть тела в общей твёрдой скорлупе так и называется: головогрудь. И глаза у рака особенные — выпуклые, на стебельках. Им шея не нужна, сами поворачиваются, друг от друга независимо, а если потребуется, рак их и втянуть может в углубления на панцире и опять выпятить. Задняя часть тела, брюшко, совсем странно называется: «шейка». На ней пять пар «ходильных» ног. Рак ползёт на них медленно и важно, выставив вперёд тяжёлое оружие: острые клешни, недаром на немецком языке их называют «ножницы». Ими рак и нападает, и защищается. А если приходится удирать для спасения жизни, шейка изгибается, шлёп по воде, и рак пятится, загребая ею очень быстро. Ножки тут не помогают.
Неуклюжий рак, конечно, для быстрой рыбки не опасен, наоборот, некоторые рыбы раками питаются. В основном он питается водными растениями. Родест, роголистник ему особенно нужны: в них много кальция, необходимого для его скелета. За жизнь сколько раз н старую одежду сбросит, а новой, мягкой отвердеть поскорее нужно.
Рак и от мясного блюда не откажется, с удовольствием съест улитку, червяка, рыбку дохлую. Когда ловят раков вершами, кладут в них мясо с душком, запах помогает им скорее найти приманку. В пищу идут только шейка и клешни, поэтому больше ценится широкопалый, чем узкопалый — мяса в клешнях больше. Широкопалый капризнее: любит воду почище, где кислорода больше. Споров за место у них с узкопалым не должно бы быть. Вместе они почему-то не встречаются. Если подселить в реку или в пруд узкопалого к широкопалому, первый постепенно как бы вытесняет основного жителя. Почему?
Где раков много, наловить их можно руками. Днём они сидят в норах в обрывистом берегу или под корнями, камнями. Залезут в нору задом, клешнёй загородятся: удобно и зацепить съедобное, что мимо ползёт, и от врага защититься. Тепло, солнце светит ласково, пищи хватает, только бы расти и множиться. А как расти в твёрдом панцире? Приходится сбрасывать его и каждый раз новый, попросторнее заводить. И рак линяет. Наверное, это мучительно: старый панцирь трескается, надо вытягивать из него мягкие ножки, клешни, ногочелюсти, даже выворачивается старая оболочка желудка с твёрдыми выступами — нечем жевать, нечем пищу в рот засовывать и нечем обороняться, а враги того и ждут. Зато новый мягкий панцирь растягивается, можно подрасти, пока кто-нибудь не съел. Скорей, скорей в убежище, панцирь скоро затвердеет.
Линяют раки, растут, приходит время и о детях позаботиться. Рачиха ложится на спинку и откладывает сто — двести яичек на подогнутое брюшко. Встаёт, а липкие яички висят на нижней стороне брюшка. Им так с рачихой и зимовать. Многие не уцелеют. Оставшиеся весной дозреют, вылупятся почти прозрачные крошки. Куда такие денутся? Их первая рыба проглотит. Сначала так и висят под надёжной крышей. Потом отползают понемножку, начинают есть. Тревога! И они стремительно бросаются под спасительное мамино брюшко, как цыплята под крылья наседки.
Отличают ли они мамашу от других раков. И она их? Подаёт ли она им какой-нибудь сигнал? Для проверки в одну банку посадили мать, рака самца и рачиху, у которой не было своих детей. Туда же поместили и рачат. На следующий день все детки оказались под брюшком родной мамы.
В Европе раки плодились успешно, это было лакомство богатых и серьёзное подспорье на небогатом столе. Но случилось неожиданное, с полвека тому назад в Европе, в том числе и нашей стране, распространилась эпидемия совершенно неизвестной рачьей чумы: за несколько недель грибок уничтожил рачье население целых рек и озёр. Что за грибок — определили, а средств для борьбы с ним не нашли. Вспышки чумы повторяются до сих пор, прежнего обилия европейских раков ни в одной из стран нет.
Начали ввозить пресноводных раков нескольких видов из Америки. И удачно: эти раки менее чувствительны к европейской чуме. Возможно, что сам чумной грибок — американский и потому у американских раков за тысячи лет совместной жизни выработался к нему иммунитет. В Европу могли завезти вредителя случайно корабли из Америки с пресной водой.
Кое-где сохранились у нас свои раки. Однако эта вкусная пища становится редкостью.
Моллюски
На тёплом мелководье тесными рядами выстроились ракушки, самые обычные двустворчатые моллюски: беззубка, перловица. Они нам знакомы. Это няни, которым удивительная рыбка горчак доверяет воспитание своего потомства. Само по себе это забавно. Но в нашей жизни скромные «няни», оказывается, играют не забавную, а очень значительную роль.
Дело в том, что через тело моллюска непрерывно проходит вода, он её фильтрует. Всё органическое, живое и неживое, моллюск переваривает. Это его пища. Неорганические же частицы оседают на слизь, покрывающую его мантию. Осели, прилипли, окутались комочком слизи. Незаметным глазу движением слизь скользит к краю раковины и выбрасывается моллюском в воду. На этот комочек набрасываются микроорганизмы. Глазом их не увидишь. Комочек — это их пища. Они его и съели, а вода — очистилась.
Двадцать перловиц или беззубок пропустят через себя в сутки четыреста литров воды. Столько чистой воды требуется в сутки одному человеку для всех его бытовых нужд. Оказывается, скромная ракушка годится на большее, чем изготовление из неё дешёвых перламутровых пуговиц. Пожалуй, пуговицы лучше делать из чего другого, а скромных беззубок и перловиц сохранить. Жемчуг, действительно, в перловице попадается, но очень редко и невысокого качества. Давайте перловицу побережём, а она на нас поработает.
Серебрянка
(Конечно, паук не рыба и не рак, но этот паук настолько «водяной», что сам просится к ним в компанию.)
Пруд был небольшой, ветру на нём негде разгуляться, кругом деревья. Поэтому лёд на поверхности пруда таял спокойно, становился тоньше и, наконец, растаял весь, точно его и не было. И тогда стало заметно, что на воде тихо колышется от ветра раковинка улитки-прудовика. Осенью она вмёрзла в лёд, да так и пролежала в нём неподвижно всю зиму. А сейчас — освободилась из плена и ветерок тихонько подгонял её к берегу.
Но что это? В раковине что-то зашевелилось; из прокушенного шёлкового кокончика, лежащего в ней, высунулась пара длинных коричневых ножек, за ними коричневая головка, а на ней восемь маленьких чёрных глазков.
