руку, чувствуя прилив тепла и покоя.
Затем Тьерри осторожно перевернул Майю на бок. Волосы упали черным водопадом на ее бледное как мел лицо, а глаза были широко открыты. Но она смеялась.
Майя смеялась!
Она глядела на Ханну и смеялась. Хриплым голосом она выдохнула:
— Все-таки… у тебя есть мужество.
Ханна прошептала:
— Мы можем что-нибудь сделать для нее?
Тьерри покачал головой.
То, что произошло затем, было ужасно. Смех Майи стал булькающим. Из уголка ее рта показалась струйка крови. По телу прошла судорога, и взгляд Майи остановился. Она застыла.
У Ханны перехватило дыхание.
«Она умерла… Я убила ее. Я убила… Каждое существо имеет право бороться за свою жизнь… и любовь».
— Круг разорван, — тихо сказал Тьерри.
Он отпустил плечо Майи, и ее тело тяжело упало на землю. Сейчас оно казалось меньше, стало каким-то сморщенным. Через мгновение Ханна поняла, что это не иллюзия. С Майей происходило то же, что происходит с вампирами в кино. Ее мышцы и плоть съеживались и ссыхались. Тело будто проваливалось внутрь себя, сплющивалось — оно как бы таяло и одновременно затвердевало. Кожа становилась желтой и жесткой, под ней прорисовывались сухожилия.
В конце концов Майя превратилась просто в кожаный мешок с костями.
Ханна нервно сглотнула и закрыла глаза.
— Ты в порядке? Дай я взгляну на тебя. — Тьерри обнял ее, внимательно разглядывая. Когда Ханна встретилась с ним глазами, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом и повторил вопрос, теперь уже подразумевая совсем другое: — Ты в порядке?
Ханна поняла. Она посмотрела на Майю, а затем опять на Тьерри и медленно проговорила:
— Я вовсе не горжусь этим. Но и не жалею. Просто… это нужно было сделать. — Она немного подумала и произнесла, четко выговаривая каждое слово: — Я… навсегда… отказываюсь… быть жертвой.
Тьерри еще крепче прижал ее к себе:
— Я горжусь тобой. — А затем добавил: — Пойдем. Нужно отвести тебя к целителю.
И они отправились назад узким коридором, который больше не был таким темным: люди Тьерри расставили фонари через каждые несколько шагов. В конце коридора из помещения с вертикальной штольней их подняли на поверхность с помощью каната и системы блоков.
Наверху их ждали Люпа, Нильсон и вся «группа ЦРУ». Здесь же были и Ракель с Квином.
«Бойцы», — подумала Ханна.
Все окликали ее, смеялись и хлопали по плечу.
— Все кончено, — коротко сказал Тьерри. — Она умерла.
Все посмотрели на него, а потом на Ханну. Они все поняли. И вновь стали одобрительно восклицать и обнимать Ханну. А она больше не чувствовала себя Золушкой, сейчас она ощущала себя Элли, которая убила Бастинду. И ей это совсем не понравилось.
Люпа тронула ее за плечо и взволнованно спросила:
— Ты хоть понимаешь, что сделала?
— Да, — ответила Ханна. — Но я больше не хочу сейчас об этом думать.
До тех пор, пока ее не подняли наверх, ей не приходило в голову спросить Тьерри, как же ему удалось разыскать ее. Она стояла на верху неприметного склона горы, где поблизости не было никаких построек, никаких ориентиров. Майя нашла очень хорошее логово.
— Один из слуг продал ее, — сказал Тьерри. — Он добрался до моего дома приблизительно в одно время со мной и сказал, что может продать информацию. Это вервольф, которому не нравилось, как она обращается с ним.
«Может, это тот вервольф с черной шерстью?» — подумала Ханна. Ей захотелось оставить все вопросы на потом.
— Домой, сэр? — спросил слегка запыхавшийся Нильсон. Он только что поднялся из шахты.
Тьерри взглянул на него, засмеялся и стал помогать Ханне спускаться по склону:
— Правильно, Нильсон. Домой.
Глава 17
— Mне нужно позвонить маме, — сказала Ханна.
Тьерри кивнул.
— Но может, ты подождешь, пока она проснется? Еще не рассвело.
Они находились в доме Тьерри, в изысканной спальне с позолоченными стенами, отливающими мягким блеском. За окном едва начало светать.
Было так хорошо отдыхать, избавившись от постоянного страха и напряжения, и Ханна чувствовала, как расслабляется ее измученное тело. Так замечательно было ощущать себя живой. Словно она заново родилась и воспринимала мир, глядя на все широко открытыми глазами. Любая малость — чашка горячего кофе, огонь в камине — казалась такой прекрасной.
И как хорошо быть вместе с Тьерри!
Он сидел на кровати, держа Ханну за руку, и не сводил с нее глаз, будто не мог поверить, что она действительно рядом.
Целитель приходил и уже ушел, и теперь они были только вдвоем. Они сидели молча, не нуждаясь в словах, и глядели друг другу в глаза. А потом потянулись — она к нему, а он к ней — и обнялись. Они отдыхали в объятиях, как уставшие путники.
Ханна наклонилась, подставив лоб для поцелуя Тьерри.
«Все закончилось, — подумала она. — Я была права, когда говорила Полу, что наступает апокалипсис, но все закончилось».
Тьерри поцеловал прядь волос, упавших ей на лоб. А затем заговорил, но не вслух, а мысленно. И как только Ханна услыхала его, она поняла, что Тьерри пытается сказать ей что-то серьезное и важное.
Ханна кивнула, не поднимая головы. Целитель уже говорил ей об этом. Но она чувствовала сейчас, что Тьерри еще не сказал ей всего, что хотел.
Наступило молчание. А потом Ханна подняла голову и взглянула на Тьерри:
— Что ты имеешь в виду?
Он глубоко вздохнул и ответил вслух:
— Я имею в виду, что ты еще можешь стать вампиром. Ты сейчас на самой грани. И если хочешь, мы можем закончить твое превращение.
Теперь уже глубоко вздохнула Ханна. Прежде она не думала об этом, но сейчас задумалась. Стать вампиром! Это значит обрести бессмертие. И она сможет оставаться с Тьерри вечно — кто знает, сколько тысячелетий… Она станет сильнее и быстрее, чем человек, приобретет телепатические способности.
И физическое совершенство.
Рука Ханны непроизвольно потянулась к левой щеке, к родимому пятну. Врачи не сумели устранить его. Но оно исчезнет, если она превратится в вампира.
Она посмотрела Тьерри прямо в глаза:
— Ты этого хочешь? Чтобы я стала вампиром?
Он тоже глядел на ее щеку. А затем встретился с ней глазами:
