маленьким, потому что на каждом шагу попадались всевозможные знакомые. С кем-то учился, с кем-то работал, кто-то жил по соседству. А вот когда, едва сойдя с поезда в Москве, сталкиваешься с приятелем, живущим во Владивостоке, и ты не видел его кучу лет, это как? Страна маленькая?
Понемногу отпивая из рюмки, он раздумывал о том, как теперь пойдет его жизнь. Мух сбивать научился, полное их уничтожение — вопрос времени. Разве что найдутся чрезвычайно коварные и верткие особи. Не летать он уже не мог. Податься куда-нибудь пилотом настоящего, большого самолета? Для этого корочки нужны об окончании соответствующего учебного заведения. А поступать учиться — поздновато уже. Да и не очень-то нужны сейчас пилоты. Как и инженеры, и конструкторы. Страна действительно поменялась. Даже шапочный знакомый Никиты офицер-десантник свой отпуск проводит в поездках с женой в Турцию — за товаром. Жуть! Так что остается летать на микросамолете и уповать на время — авось что- нибудь подвернется интересное.
От размышлений его отвлекла внезапно появившаяся на столике зеленая бутылка французско- коньячной формы. Гордые золотые буквы 'Camus' подтверждали происхождение напитка. Никита поднял глаза на официанта.
— Что это значит?
Тот улыбался насколько мог приветливо.
— Не беспокойтесь. Подарок заведения. Никита в сомнении почесал переносицу.
— И часто ваше заведение такие подарки преподносит?
— Да нет, — замялся боксер-официант. — Это лично вам от хозяина. Сам он уехал срочно, но просил вас заказывать все, что пожелаете, не стесняться. И если время есть — дождаться его. Он скоро вернется.
Так Вахтанг все-таки узнал его. Неловко получается. Но и отказываться неудобно, обидится человек. Он ведь наверняка от чистого сердца, с благодарностью. Ладно, не будем обижать.
Никита отослал официанта, не заказывая больше ничего, щедро набулькал в свою опустевшую рюмку французского нектара. Как рекомендуется пить коньяк? Согреть бокал в ладонях, насладиться букетом напитка. С букетом что-то не получилось. Степлившийся коньяк Никите не понравился. Ну откуда ему было привыкнуть наслаждаться букетом, когда только в последнее время стал пить солнечный напиток не то чтобы регулярно, но довольно часто. И то один раз перебрал.
Настроение было двойственное. С одной стороны, не проходила неловкость от халявного угощения, а с другой — даже какая-то гордость появлялась. Вот сидит он, боевой летчик, пьет настоящий французский коньяк и думает не о квартальном отчете, а о способах захода на воздушную цель для последующего ее уничтожения. Приятно, черт побери!
Какой-то шум привлек его внимание. Двое подпивших мужиков, сидевших до поры сам-на-сам, теперь возжаждали общения, и не какого-нибудь, а непременно с прекрасным полом. Они захватили свою бутылку, тарелочки с закуской и прямодушно переместились за столик к одинокой девушке. Та делала вид, что ее это не касается и рядом с ней никого нет. Мужиков такое игнорирование задевало, и от слов они уже начали переходить к действиям: предлагали выпить с ними, лезли обниматься, и один уже вознамерился подержаться за коленки. Мужикам было весело и хорошо, и они совершенно не понимали, почему бы двум благородным донам не выпить с юной девой.
Юной деве наконец это все надоело. Она сказала что-то, резко поднялась, бросила на стол купюру за коктейль и пошла к выходу. Благородные доны офонарели. Потом одного прорвало:
— Да я ж ее, суку, сейчас по стенке размажу! На одну ногу наступлю, за другую дерну! — И он устремился вслед за девушкой, вполне реально собираясь претворить свои обещания в жизнь. Второй тоже выскочил из-за стола.
'Что, интересно, она им такого сказала?' — подумал Никита, весь подбираясь. Очень не хотелось встревать в историю, но и отдать одинокую девушку на растерзание двум пьяным козлам он никак не мог. Даже не подумал о том, что еще месяц-полтора назад и мысли не допустил бы о том, что может вмешаться. Теперь он был иным. А каким еще может быть человек, владеющий искусством управления боевой техникой? Он подхватил пластиковый пакет с пистолетом и вышел из кафе.
События тут были в самом разгаре. Первый из пьяных прижал девушку к стене и, брызгая слюной, что-то яростно внушал ей, то и дело замахиваясь волосатым кулаком. Второй прыгал у него за спиной, стараясь поучаствовать в наказании, но пока это у него не очень получалось, спина мешала. Девушка не казалась сильно испуганной. Держа перед собой сумочку, она отталкивала от себя мужика, одновременно выкручиваясь из его рук.
Пистолет доставать не хотелось. Без сомнения, вид оружия отрезвил бы хулиганов. Но тут как у Чехова. Раз достал, два достал, а в конце концов и выстрелил. Человека убить — это не муху из пушек расстрелять. Надо было попробовать решить дело миром.
Никита похлопал одного из пьяных по плечу.
— Слышь, ребята, отпустили бы вы девчонку. Ну что она вам такого сделала?
Тот, что был сзади, обернулся. Сначала посмотреть, кто там, за спиной, а потом уже отвечать — нормальное правило уличной драки. Потому как вполне свободно можешь заехать в нос не тому, кому следует. Вид Никиты мужика удовлетворил вполне. Не милиционер, не шкаф поперек себя шире, а обычный интеллигенток с небольшим пузиком, которому в торца дать — сплошное удовольствие. А потому разговаривать с ним не стоит. Он и не стал разговаривать. Размахнулся и… кулак с шумом прошел над головой пригнувшегося Никиты. Не так прост оказался замухрышка-интеллигент. И дальше его действия совсем не были традиционными для такого сорта людей. По инерции хулиган после удара, пришедшегося в пустоту, нырнул вперед, и Никита воспользовался этим. Прихватив мужика за отвороты рубашки, он продолжил его движение, одновременно резко вздернув свое колено. Раздался звук мягкого удара, и противник рухнул на узорчатую плитку, прижимая руки к животу. Никита обернулся ко второму. Тот девушку еще не выпустил, но уже сообразил, что за спиной происходит что-то не то. Для порядка смазал своей жертве по лицу ладонью и плечом оттолкнул вцепившегося в него незнакомца.
Вот бить девушку ему не стоило. Никита при виде этого рассвирепел. Костяшки пальцев, если они не набиты специально на тренировках, в драке ссаживаются моментально. И потом долго и мучительно заживают. Никита не стал действовать кулаками. Ноги всегда сильнее. Носок его туфли угодил как раз под колено хулигану. Есть такой удар. Болезненный и очень эффективный. Человек, которому он достался, пребывает в ступоре несколько секунд. А их хватает, чтобы завершить поединок.
Бить надо носком крепкой тяжелой обуви. Но на ногах у Никиты были тонкие летние туфли. Так что вогнать в ступор пьяного он не смог. Тот ответил прямым встречным, и в голове у Никиты взорвалась граната. Сознание он не потерял, но отлетел к стене, еле удержавшись на ногах. 'Эх, надо было сразу пистолет доставать!' — мелькнула в гудящем мозгу мысль. Пакет с бесполезным теперь 'кольтом' валялся в стороне. Подобрать его времени не было, потому что и тот, кто ударил Никиту, и тот, кого Никита свалил, надвигались быстро и неотвратимо. Он приготовился защищаться. Только бы не сбили с ног! Когда бьют лежачего, травмы бывают серьезнее.
И вдруг все изменилось. Сначала один нападавший, затем другой кувырком полетели на землю. Два широкоплечих парня не спеша, даже с ленцой обрабатывали хулиганов в лучших традициях американских боевиков. Те сразу сообразили, что сопротивляться не стоит, и старались только прикрыть лица согнутыми руками.
Нескольких минут для наказания хватило. Униженных и избитых мужиков пинками погнали прочь. Спасители повернулись к Никите. Преисполненный благодарности, вытирая кровь из разбитой губы, он только сейчас узнал парней. Воистину слишком маленький город! Это были все те же охранники из 'Русской водочки'! Он узнал их.
И они узнали его.
— Братан! — расплылся в улыбке тот, что обычно подбрасывал монетку. — Да никак ты! Вот и свиделись! А у нас к тебе базар имеется! Не забыл?
Кажется, это называется 'из огня да в полымя'. И лучше уж огонь, то есть те два пьяницы, чем эта парочка. Так просто от них не отделаешься. Никита с тоской подумал о 'кольте'. Пистолет по-прежнему находился вне досягаемости. Применить какую-нибудь хитрость, чтобы было время добраться до оружия? Какая тут хитрость, когда вот они, ребята-мордовороты! Никита вжался спиной в плитки стены, нервно облизал губы, почувствовав соленый вкус крови.
