Никита отдернул голову.
— Э-эй, мы так не договаривались. Я все сказал! — завопил он.
— Врешь, не все, — холодно ответствовал Носорог. — Про кладбище забыл.
Его телохранитель придержал руку.
— Про какое кладбище? — опешил Никита.
— Когда Митьку хоронили, помнишь? Где ты с ней познакомился.
— Да не знакомился я! Какой-то хмырь хотел ее застрелить, вот я и вмешался. Ты же сам потом сказал, что у меня удар хороший.
— Как того хмыря звали?
— А что, разве Алла не сказала? Я не помню точно его фамилию. Петерин, Потерин… Что-то вроде этого.
— Может быть, Пелевин? — У Л.М. загорелись глаза.
— Кажется, да. Точно, он, — подтвердил Никита.
— Я так и знал! — Носорог повернулся к своим людям. — Серафим, сука! Не докопался я тогда, кто ее шлепнуть хотел, не до того было. И пальбу на кладбище его люди затеяли, хоть и врут, что нет. Чует мое сердце, его это рук дело. Все до Митькиных денег дотянуться пытается.
Он помолчал в задумчивости, потом покрутил головой.
— А может, и не он. Я Серафима знаю, он давно бы уже позвонил. Знает ведь цену девке.
— А кто это — Серафим? — небрежно поинтересовался Никита.
— Да сволочь эта нефтяная, — рассеянно ответил Л.М., весь в своих мыслях. И спохватился: — Не твоего ума это дело! Сиди и не рыпайся! Что еще помнишь?
— Да ничего вроде. — Если бы Никита мог, он развел бы руками.
— Не то это, все не то. — Л.М. был раздосадован. — Что-то ты упустил. Ладно, хрен с тобой. Не буду пока на растерзание отдавать. Сиди и думай. Что вспомнишь — позвони по этому телефону. — Он кинул на колени пленнику карточку с номером. — Развяжите его.
На пороге Носорог обернулся.
— И забудь о девке, Никитка. Как школьного дружка предупреждаю. Говорил же — не по едреной матери колпак. В следующий раз самолично башку отверну.
Вся компания вышла. Последним уходил Федюня. И тоже обернулся.
— Ну, гнида, я тебе это вспомню. И шокер тоже. Жалко, что сегодня не велено. Все равно урою.
Никита смолчал, растирая запястья. Л.М. и его бандиты уже растворились в прошлом. Он думал о том, как разыскать Аллу. Кое-какие соображения у него имелись. Л.М. все-таки не был самым умным в этом городе. И насчет колпака тоже надо еще посмотреть.
Глава 16
Для начала нужно было узнать как можно больше об этом Серафиме. У Никиты имелся приятель, работавший в местном отделении нефтяной компании. Ну как приятель? Когда-то Сашка был очень близким другом, еще в институте. Но потом постепенно дружба увяла. Остались только легкие приятельские отношения. Привет, привет, ну как ты, да нормально, все пучком, жена не очень заедает, куда им, бабам, нас, тертых калачей, схарчить, надо бы схлестнуться на днях, посидеть, за жизнь перекинуться, звони, телефон помнишь, а как же, давай, пока, держи хвост по ветру. Грустно это все.
Сашка крутился в нефтяно-бензиновом бизнесе на вторых ролях, а может, на третьих или четвертых, но тоже имел кусок масла на каравай хлеба. Или даже слой икры. Короче, деньги были. Но Никита никогда бы не пошел к нему, чтобы перехватить немного до получки. Мешала своеобразная гордость, да и скользок стал Сашка, в разговоре все время отводил глаза, нес иногда какую-то ничего не значащую чушь и о своих делах никогда не распространялся. Сказывалась специфика работы. Бизнес учил жить по-западному, когда вопрос о заработках считается неприличным. Это раньше все получали по сто двадцать — сто сорок и скрывать было нечего. Да и налоговых полицейских не водилось вовсе.
Как бы там ни было, а с Сашкой требовалось переговорить, раз появилась необходимость в сведениях о некоем Серафиме. Проблема состояла лишь в том, что все еще продолжалось воскресенье. А где в воскресенье можно найти преуспевающего бизнесмена? Никита этого и представить себе не мог. На даче? В бане с девочками? На Канарах?
Оказалось, на работе. Покопавшись в старой телефонной книжке, что валялась в ящике стола, он нашел рабочий телефон Сашки и наудачу позвонил. После трех гудков голос приятеля сказал:
— Да, алле!
— Привет, Александер! Ты чего на работе в воскресенье делаешь? — удивился Никита.
— А ты чего мне на работу звонишь? — резонно возразил Сашка.
— Не знаю, — сознался Никита. — Увидеться захотелось, вот и решил. Подумал, раз ты такой крутой бизнесмен и весь из себя новый русский, то должен день и ночь на работе пропадать. Угадал, как видишь.
— Русский — в жопе узкий, — сказал грустно Сашка. — Думаешь, мне так охота крутиться без отдыха и продыха? Сам бы попробовал.
— Не-е, нам с вами не тягаться. Мы контора государственная, на окладе сидим. Раз они думают, что нам платят, то и мы будем думать, что работаем.
Ему хотелось немного повеселить приятеля. Больно уж у него тон был печальный.
— А звоню я тебе вот почему. Ты как, долго еще намерен сегодня в конторе сидеть?
— А что? — насторожился Сашка.
— Да вот подумалось: а не выпить ли нам водки немного, так слегонца, расслабиться чуть. Я, видишь ли, тоже на службе в данный момент нахожусь. И супружница уверена, что все еще не вернулся из командировки. Как ты смотришь на такой расклад?
Черт с ним, подумалось Никите, выдержит Вахтанг такое нашествие, ничего с его ресторанчиком не случится.
— Ну, — сказал Сашка, — вообще-то я, как юный пионер, всегда готов. И делов на сегодня практически не осталось. Кстати, сидел как раз и обдумывал: а не выпить ли толику-другую? И какие есть конкретные предложения?
Он явно обрадовался звонку Никиты. Видно, и вправду хотелось выпить, да не с кем было. Старинный приятель, с которым давно не виделись, — это ли не подходящая компания?
— Ты такое место знаешь — 'Гори'? Вот давай там через полчасика и схлестнемся. Не пить же нам портвейн из горла, как пацанам.
— А ты что, сильно покрутел? — удивился Сашка. — По кабакам ходить начал. С каких барышей?
— О, брат, то ли еще с людьми происходит в наше-то время! Ну так что, договорились?
— Ну, договорились.
К тому времени как приятель появился в дверях 'Гори', Никита уже уютно устроился за столиком в том же углу, что и прошлый раз. На его счастье, Вахтанга не было, а то опять могло случиться большое застолье, когда и поговорить с Сашкой будет некогда. Но вышколенный официант, свято исполняя указание шефа, тут же принес бутылку коньяку, разнообразно закусить и, по просьбе Никиты, второй прибор. После чего вежливо удалился, кланяясь. Никите даже смешно стало от этой угодливости. Свой персонал Вахтанг держал в строгости.
Коньяк на этот раз был 'Курвуазье'. Но тоже французский, всамделишный. Содержимое красивой бутылки должно было способствовать разговору, ведь именно поговорить с Сашкой Никита и стремился. Драгоценное время уходило, и Алла находилась неизвестно где.
Когда приятель вошел, Никита призывно помахал рукой. Угощение было оценено по достоинству.
— Ты и впрямь разбогател, — констатировал Сашка, обозрев стол. — Не иначе какую-то аферу провернул. В твоей конторе не забуреешь.
— Да ну, — скромно сказал Никита. — Просто дары благодарных клиентов. Оно ведь как? Я тебе — бумажку подмахну, ты мне — полянку накроешь. Все довольны, все смеются. И государству никакого ущерба,
