«Я сын Кирилла Водрова. И у меня в кармане лежит симка, по которой я договоривался, как его своровать. И Джамал расскажет об этом моему отцу, если я не продам ему Мурада Мел-хетинца».
Пузатый кальян сверкал синим и оранжевым, внизу плясали и пели, и девочка Лиза в белом свитере улыбалась Алихану почти как Айгюль. Он был – свой. Он был аккуратно подстрижен, он знал, как есть палочками и где вкуснее суши, и его белая куртка из тонкой, усеянной дырочками кожи стоила столько же, сколько трехлетнее пособие по инвалидности. Этот мир был так же красив, как мир «Матрицы», и в реальности его не было. В реальности были белые горы и белые камни, на которых в пятнадцать лет умирают мальчишки.
Может быть, он умер еще тогда? Может, он лежит на белых камнях, а Иблис захотел пошутить над ним, показав ему кусочек Рая?
Алихан наклонился и тихо попросил:
– Послушай, ты можешь отвезти меня в Шереметьево?
Красный двухдверный CLK остановился у стеклянных дверей Шереметьева через сорок минут. Девочка Лиза, кажется, сначала не поверила насчет аэропорта и решила, что это такой предлог. Но к тому времени, когда они выехали на Ленинградку, она нахохлилась, задумалась, и то и дело искоса поглядывала на сидящего рядом Алихана. Он наблюдал за вечерними фонарями на кольцевой дороге и ни о чем не думал.
– У тебя проблемы? – встревожено сказала Лиза.
– У чеченца всегда проблемы, – пошутил Алихан.
Когда машина остановилась, Лиза вдруг перегнулась через сиденье, и через секунду ее губы впились в губы Алихана. У мальчика захватило дух. Он не успел отпрянуть, а потом он вдруг начал целоваться, растерянно и жадно, как щеночек, ищущий материнский сосок, а Лиза засмеялась, нажала на газ и проехала чуть дальше, когда перед ними замахал палкой желтый гаишник.
Лиза написала ему телефон, и вопросительно подняла брови, когда Алихан не стал давать ей своего. Алихан сидел в машине совершенно растерянный. Поцелуй выбил его из колеи.
– Послушай, – вдруг сказала Лиза, – а деньги у тебя есть?
– Есть.
Денег было достаточно. Он прошел в здание аэропорта и долго стоял там, задрав голову и глядя на расписание рейсов. Оно было большим и черным, и белые буквы на нем перевертывались, сменяя друг друга, и хотя Шереметьево был главный международный аэропорт, рейсов из Москвы было гораздо меньше, чем из Майями или из Франкфурта.
А из Торби-калы международных рейсов не было совсем, только в декабре летали чартеры с паломниками в Мекку.
Алихан точно знал, какой рейс ему нужен.
Вена.
Он улетит в Вену, а оттуда он уедет в маленькую альпийскую деревеньку, где между гор стоят аккуратные домики, и в этих домах живут люди, которые говорят и думают по-чеченски. И если вечером выйти на улицу и глядеть на Альпы, то можно подумать, будто вокруг – Чечня, почти настоящая Чечня с аккуратными дорогами и белыми домами за чистенькими заборами, такая Чечня, которая могла бы быть…
Рейса в Вену не было, но через полтора часа был рейс на Зальцбург, и это было еще лучше.
Алихан повернул налево и подошел к стеклянной будке австрийских авиалиний. У будки была очередь, но небольшая, – два человека. Тот человек, который стоял у кассы, хотел поменять билет на бизнес-класс, но он не говорил по-русски. Алихан помог ему с переводом, и пассажир благодарно кивнул ему. Вторая женщина купила билет, и девочка сказала Алихану:
– Слушаю вас.
Алихан помедлил и отошел от кассы.
Он стоял, глядя на людской муравейник вокруг, и секунды сменяли друг друга, и на рейс еще вполне можно было успеть. Он улетит, и Джамал его не достанет. А как он будет объясняться с отцом?
Алихан не помнил, чтобы в их роду был человек, который придумал украсть отца. Однажды, это было давным-давно, Алихан видел человека, который убил своего отца. Этот человек когда-то был в отряде Лабазанова, и когда он приехал в Тленкой, он выглядел очень хорошо: он был в камуфляже, и с оружием, и с несколькими бойцами. Они искали кого-то, кого им поручили украсть. Они шли по улице, и каждый человек, мимо которого они шли, качал головой и шептал вслед: «вот этот человек убил своего отца».
Потом отцеубийцу тоже убили. И всех, кто был с ним.
Алихан снова подошел к кассе, и обнаружил возле нее мента. Мент был толстый и веселый, и он встал перед Алиханом, оглядел его с головы до ног и спросил:
– Ну и че ты здесь ошиваешься?
– Где хочу, там и ошиваюсь, – ответил Алихан.
– Паспорт, – сказал мент.
Алихан протянул ему заграничный паспорт. Мент молча пролистал многочисленные визы, а потом дошел до первой страницы и принялся придирчиво сличать фотографию черноволосого подростка со стоящим перед ним парнем.
– А че за фамилия длинная? – нахмурился мент.
– Она двойная, – ответил Алихан, – приемного отца и родного.
– Так ты жид или чех?
В следующую секунду Алихан выписал ему точно в пятак.
Мент пошатнулся, из носа его вылетели кровь и сопли. Падая, он выхватил плотную резиновую дубинку, – и тут же откуда-то сзади на Алихана обрушился страшный удар.
Его свалили на пол еще в зале, ударили по ребрам раз, и другой, а потом, когда вокруг всклубилась толпа, трое ментов завернули подростку руки и потащили в какую-то неприметную дверь.
– Он террорист! Он террорист! – надрывался мент, – да он хотел тут все взорвать!
Алихана приволокли в отделение, бросили на пол и начали бить. Он быстро потерял сознание, и один из ментов, думая, что он притворяется, взял его за волосы и ударил зубами о железный край стоявшей в отделении раковины. Зубы брызнули белой крошкой, но паренек даже не вскрикнул.
Менты бросили его на пол и содрали с него куртку. Тот мент, которого Алихан ударил, вытащил из куртки бумажник, и у него зарябило в глазах, когда он увидел там россыпь кредитных карточек и толстую пачку наличных.
– Да этот чех украл бумажник! – заявил мент.
Другой патрульный внимательно рассматривал белую кожаную куртку и аккуратные ботиночки мальчика.
– А курточку он тоже украл? – процедил патрульный.
В этот момент в караулку прибежали двое чекистов. Чекистов в Шереметьево, строго говоря, было больше, чем ментов, и рапорт о том, что в пассажирском зале поймали какого-то чечена, долетел до отделения за три минуты.
Тот мент, которого ударил Алихан, проворно вытащил из бумажника деньги, а сам бумажник бросил на пол.
– Он оказал сопротивление, – заорал мент, – у него с собой была взрывчатка!
Капитан ФСБ, присев над неподвижным телом, щупал пульс.
– Где его паспорт? – спросил деловито чекист.
Мент мгновенно принял единственно правильное решение.
– Нет у него паспорта, – заявил он. – Я ему «паспорт», а он – в кулаки!
Второй чекист, профессионально охлопав лежащего, вытащил у него из внутреннего кармана российский паспорт и недешевую «нокию». В кармане куртки оказался второй мобильник, вообще из платины. Платиновый мобильник сильно насторожил чекиста. По его жизненному опыту, задержание людей с телефонами за пятьдесят тысяч долларов обычно не кончалось ничем хорошим. Люди, которые заплатили пятьдесят тысяч долларов за телефон, вполне могли заплатить сотку за то, чтобы того, кто их задержал, сняли к черту с должности.
