справились со своей задачей к моменту появления над пустошью, заурядов-Б. У тех был свой участок работы, и, лишь когда в зоне «Мишень» не осталось ничего живого, они переместились к западу — туда, где на границе пустоши еще бегали, отстреливаясь, вспыхивая и осыпаясь пеплом, упрямые двуногие существа, не желающие смириться с очисткой, и где через несколько минут последний из них перестанет бегать. И тогда возобновится очистка.
Девятый ощущал себя куколкой, какие бывают у насекомых. Все впереди; еще не закончен первый этап работы. Позднее он перекроит себя для очистки океана — там необходимы совсем другие методы. И наконец, наступит день, когда он перестанет существовать как Девятый — сольется с остальными сорока девятью автоном-очистителями, пожирая кору этой планеты, разрастаясь в активную оболочку, перестраивающую себя по воле живущих в ней людей, ибо единственное назначение активной массы — служить людям…
Двуногие животные попытались помешать вторжению в их ареал. Он нашел способы борьбы с ними, и зона очистки вновь расширяется. Всего несколько дней назад в его зону еще падали странные жестянки, несомненно выпущенные из неочищенной области, и приходилось тратить время на выжигание того, что из них вываливалось. Потом они перестали падать, а сегодня посыпались снова. Согласованность действий двуногих и их почти безразличное отношение к собственной жизни напомнили ему поведение общественных насекомых и потребовали некоторых усилий. Он, разумеется справился, хотя не обошлось без потерь заурядов обоих типов. Но потери легковосполнимы. Теперь зауряд-очис-тители — его руки и глаза — работают планомерно, почти не встречая сопротивления.
Астил не оборачивался, просто склонял подбородок к плечу; тогда Фрон тянулся вперед, подставляя ухо, и Астил кричал, перекрывая оглушительный треск двигателей, работающих на полных оборотах. Потом кричал Фрон, а подставлял ухо Астил.
Меньше минуты потребовалось заурядам, чтобы уничтожить все до единого самолеты прикрытия. Потеряли ли они при этом хоть одного своего — Астил не видел.
— Отстают?
— Кажется, нет.
Но зауряды все же отстали, не стали преследовать, растворились в пыльном окоеме далеко позади. Напряжение спадало. Одни лишь шептуны с закрытыми гла зами продолжали свою нечеловеческую работу. Выдержат ли?
Должны выдержать. Иначе все напрасно.
— Гонятся?
— Отстали.
— Давно пора.
Расслабиться? Не стоит и пытаться — не выйдет. Астил облизнул губы. Теперь он знал, что мог бы обойтись без отвлекающей операции. Ретранслируя Пароль, можно проскочить. Сколько человеческих жизней погублено из-за его, Астила, предусмотрительности? Две тысячи? Три? Никому из них уже никогда не узнать, что их гибель была напрасной, как никому не удастся увидеть мертвый оскал пилота «летающего крыла», превращенного в огненный шар и медленно рассыпающегося в воздухе. С живыми сложнее, их придется убеждать, что мертвые мертвы не без пользы. Когда-нибудь он, Астил, убедит в этом и себя.
Группа прикрытия не выполнила поставленной задачи. Теперь он понимал: и не могла выполнить. Приказывая связать зауряды боем в случае их появления, он рассчитывал минимум на пять минут отсрочки.
Отсрочка не понадобилась, а группа прикрытия перестала существовать почти мгновенно. Из двадцати двух самолетов воздушной эскадры осталось двенадцать.
Нет, уже одиннадцать… Кто-то из шептунов оплошал, и одно «летающее крыло» основной группы погибло вместе с группой прикрытия. Никто и не заметил, как это произошло.
Остальные шептуны держатся. Даже если сдюжат они — все лишится смысла, если не выдержит тара. Стенки убранных в плоскости бурдюков из специально выделанных драконьих желудков проварены в воске, но тонки.
Забыть. Взять себя в руки и держать курс. Операция развивается успешно, по плану. Главное — это держать курс.
Умнейший устал ходить, нашел скамью, сел. Ноги гудели и ныли. За последние часы он отшагал по комнате не меньше, чем, бывало, приходилось шагать от одной деревни до другой. Но тогда он был моложе, еще год назад дневной переход почти не утомлял его. Старость подкралась нежданно. Так и должно было случиться — Агасфер был вечен потому, что не знал привалов.
Умнейший потер череп, ощутив пальцами последние волоски, и несколько секунд пытался вспомнить то, о чем только что подумал. Ах да, шляпа! Где она? Он поискал глазами по комнате. Шляпа была под столом — а вот как она там оказалась? Пусть лежит, лень вставать. Лень приказать, чтобы подняли и подали в руки.
— Сведений об основной группе не поступало? — спросил он.
— Никак нет. Только донесения из пограничья. Разрешите доложить?
— После.
Сколько прошло времени? Полтора часа? Нет, уже скоро два с момента потери связи с группой Астила. А это значит, что все идет как надо: Пароль благополучно ретранслируется и шептуны заняты. Будь иначе, кто-нибудь из них успел бы передать последнее «прости» или «хотя бы испустить мысленный крик ужаса. Конечно, при условии, что операция провалилась бы в самом начале, сразу после пересечения группой границы пустоши. Оттуда, где группа находится сейчас, даже исключительно умелый шептун не „дострелит“ сообщением до пограничья.
Ждать и молчать. Молчать и ждать. Терпеть медленное время, как пытку. У окна — Леон. Тоже сидит и ждет, постукивая пальцами по подоконнику, а мог бы выйти размяться. Нет, страдает… Терпит.
«А ведь он не хочет, чтобы Астил вернулся, — вдруг подумал Умнейший. — Не должен хотеть. Маленькие, простительные человеческие слабости, мышиная возня на тонущем в половодье островке… Это он думает, что мне его не жаль, а мне жаль всех. Его меньше других — убитых, пропавших безвестно, живых с выжженными душами, — но все-таки мне жаль и его. Что-то неладное творится со мной, и имя этому — старость. Сентиментальная старость, берущая за горло всякий раз, когда нельзя ничего сделать и остается только одно — ждать…»
С восстановлением численности заурядов можно было подождать, однако Девятый предпочел не мешкать. Он воспользовался самым быстрым, хотя и не вполне экономичным приемом, попросту отпочковав недостающие зауряды от своего тела. По сути, это было частичным самоуничтожением, вредной дезактивацией собственной массы. Когда последний зауряд исчез за горизонтом, Девятый был шаром не крупнее того, что некогда упал на это место из космоса, чтобы начать очистку.
Он считал себя вправе так поступить. Очищенная им зона меньше, чем у соседних автоном- очистителей. Тестирование не выявило отклонений в его работе, и, видимо, на «Основе Основ» понимают вставшие перед ним трудности. Нарастить резерв активной массы — дело недолгое.
Он спокойно воспринял появление вблизи него примитивных летательных аппаратов и — чуть позднее — не менее примитивных двуногих существ уже в самой непосредственной близости от себя. Некоторые из них двигались шатаясь, их поддерживали под руки. Другие несли за плечами увесистые тюки.
Одно из двуногих существ Девятый узнал — оно тестировало его когда-то. Другое, с синим лицом и закушенной губой, вдруг запнулось на ходу и без видимой причины осело на землю. Сигнал Пароля от него пропал. Не желая допустить ошибку, Девятый выждал несколько секунд и только тогда осторожно, чтобы не задеть остальных, сжег существо.
Некоторые из оставшихся, сохранивших Пароль, что-то кричали. Может быть, они недовольны его работой? Один из них приблизился вплотную и прикрепил к поверхности Девятого какой-то предмет. Потом существа кинулись бежать.
Девятый просветил предмет. Внутри оболочки оказался не тестер и не дезактиватор, как можно было ожидать, а просто химический реагент, формованный для кумулятивного выделения энергии. Зачем?
