– Что случилось? – слабым голосом спросила она и потерла левую грудь. – Мне больно здесь.
– Черт меня побери, если я понимаю, что случилось. Чудо, наверное.
– Чудо? Здесь что-то твердое.
Слейт разорвал платье на груди Рейвен, потом достал пулю и что-то твердое, завернутое в носовой платок. Развернув тонкую ткань, он с удивлением обнаружил золотую монету с глубокой вмятиной в форме пули.
Повернувшись к Рейвен, он протянул ей золотую монету и сказал:
– Эта монета спасла тебе жизнь, Рейвен.
– О! – зарделась Рейвен. – Это мой талисман.
– Он определенно принес тебе удачу. Откуда он у тебя?
– Ты мне его дал.
Он долго смотрел на нее непонимающим взглядом, а потом, когда до него дошло, его глаза стали ярко- синими.
– Ты хочешь сказать, что это та самая монета, которую я дал тебе в Топике?
Рейвен кивнула и поспешно добавила:
– Я сохранила ее просто так, на удачу. Я решила, что на Западе буду в большей безопасности, если постоянно буду носить ее на себе.
– В жизни не был так доволен, – усмехнулся Слейт, – что заплатил целый золотой только для того, чтобы увидеть, как раздевается женщина. В то время мне показалось, что это дороговато, но теперь вижу, что монета стоит вдвое дороже.
– Я услышала выстрел и, наверное, поэтому то ли упала в обморок, то ли еще что-то…
– Неудивительно. Он был почти рядом, когда выстрелил.
– Хэнк?
– Да.
– А ты его…
– Он мертв. Завтра я отвезу его тело в лагерь.
– Разве это не опасно?
– Нет. Мы будем там первыми. Я не хочу оставлять его здесь, каким бы негодяем он ни был.
– Согласна. И спасибо тебе, Слейт. Ты спас нас обоих.
– Я не заслуживаю твоей благодарности. Мы попали в беду из-за того, что я с самого начала все не продумал.
– Ты потерял много крови. Я удивилась, что ты вообще был способен думать. Кстати, выглядишь ты очень плохо.
Слейт кивнул. Лицо Рейвен то и дело куда-то уплывало. Видимо, он потерял больше крови, чем думал. Но это не имело значения. Главное – Рейвен жива, и принадлежит ему. Он сжал в кулаке и пулю, и золотую монету, а потом засунул их себе в карман.
– Тебе больше не понадобится эта монета, Рейвен. Отныне я буду твоим талисманом.
– Пусть будет так, – улыбнулась Рейвен. – Но если ты сегодня ночью как следует не отдохнешь, вряд ли от тебя будет много пользы. Давай ложись, а я схожу и достану из седельных сумок одеяла.
– Там есть и кое-какая еда. Я запасся на всякий случай.
– Ты очень предусмотрителен, но теперь командовать буду я, а ты ложись и поспи немного.
– Нет, мне надо еще кое-что сделать.
– Слейт, ты слишком слаб.
– Я хочу завернуть Хэнка в его одеяло и посадить на его же лошадь. Он въедет в лагерь обутым в сапоги, верхом на своем коне.
Рейвен все поняла и не стала возражать. Пока Слейт занимался Хэнком, Рейвен привязала к дереву лошадей и достала еду, которую приготовил шеф-повар поезда, – что-то вроде ленча для пикника, а не сушеное мясо и черствый хлеб, как она ожидала.
Она расстелила одеяла под деревом и стала ждать, когда Слейт закончит с Хэнком. Ей все же было жаль, что Хэнк так бесславно окончил свою жизнь, но он был опасным человеком, причинил людям много зла, и рано или поздно его все равно кто-нибудь да пристрелил бы.
В их случае вопрос стоял так: либо он, либо они. На Диком Западе это был, видимо, обычный способ выживания. А может, и там, где она жила раньше, было то же самое, просто она не задумывалась над этим. Если тебя загоняют в угол, ты либо нападаешь, либо позволяешь себя убить. Отец с детства учил ее противостоять трудностям, и она будет бороться до победы, чего бы ей это ни стоило. Она догадывалась, что и Слейт был воспитан так же.
Слейт ополоснул в ручье лицо и руки и, вернувшись к Рейвен, сел рядом с ней.
– Рейвен, – сказал он, взяв обе ее руки в свои, – когда я увидел тебя лежащей на земле и думал, что ты умерла, я состарился на двадцать лет. Думаю, я не пережил бы твоей гибели.
– Но мы живы, Слейт, и только это имеет значение. Завтра мы поедем за Сейди и привезем ее
