В. И. Ленина. Сама же идея Лейбница – Канта о различии аналитических и синтетических суждений продолжает свою жизнь в современной логике.
Вот к каким представлениям кантовской философии прибегает Лем, когда говорит, что организм своими зародышевыми клетками высказывает синтетические априорные суждения. Они «синтетические», потому что
Здесь мы приспустим занавес и перейдем к оценке последней главы книги «Пасквиль на эволюцию», а затем и к нашим общим замечаниям и оценкам.
Речь пойдет об
Лем рассматривает автоэволюцию с позиций футурологии, он относит ее к третьей фазе цивилизации. Лем выделяет различные ступени автоэволюции. Сначала – «консервативная техника» – пересадка органов и протезирование. Когда Лем еще писал свою «Сумму», эта ступень уже началась.
Около двух тысяч человек в мире живут с пересаженной почкой, делаются попытки пересаживать печень, и, наконец, сенсационные пересадки сердца. Мир, затаив дыханье, следил за выздоровлением Филиппа Блайберга – второго пациента, прооперированного Кристианом Бернардом. На очереди – пересадка целого «блока» сердце – легкое. Медицина обретает свободу пластики. Надпись на воротах заводов Форда «Помни, что Бог создал человека без запасных частей» – начинает устаревать.
Эксперименты доктора Л. Петруччи из Милана по выращиванию человеческих зародышей in vitro потрясают сознание людей. По страницам газет мелькает имя Олдоса Хаксли, а социологи, кибернетики и биологи спорят о социальных и моральных последствиях экспериментов Л. Петруччи. Автоэволюция началась!
Но пока это первая ступень, начало первой ступени. Пока это «одобрение», как говорит Лем, основного «конструктивного плана», данного природой. Вторая, более далекая ступень – реализация программы-максимум биотехнологии, т.е. формирование все более совершенных типов человека. Это растянутый на столетия и тысячелетия план создания «следующей модели» Homo sapiens.
Чтобы начать вторую ступень, надо знать слабые пункты в «конструкторской деятельности» Природы, и Лем дает обзор возможных «обвинений».
Зная недостатки, можно начать перестройку. И здесь Лем выводит на сцену еще один персонаж – терапию генотипов.
Мы говорили уже об открытии Менделя и о последующем натиске ученых на проблему жизни. Мы упоминали о работах по расшифровке генетического кода. Терапия генотипов – еще одно следствие из работ Уотсона и Крика.
Идея здесь чрезвычайно проста и наглядна.
Нужно найти специфические «агенты» (скажем, молекулы или вирусы), которые исправляли бы дефектные хромосомы – дефектные нуклеиновые кислоты. Такой «агент» должен был бы «присоединяться» к ДНК, «вырывать» из нее «испорченный блок» и вставлять на его место «исправный».
Подобный «ремонт» может производиться как в отдельных клетках, скажем в наследственных (замена рецессивных летальных генов на «здоровые»), так и в целом организме, т.е. во всех его клетках или в некоторой их части.
Для чего это нужно?
«В настоящее время известно, – пишет Н. П. Дубинин[181], – более 500 болезней человека, причиной которых служат молекулярные нарушения наследственной структуры человека. Среди этих болезней мы встречаем появление скелетных и соединительнотканных дефектов, дефектов мышечной системы, сердечно-сосудистой системы, системы кроветворения, пищеварительной системы, центральной нервной системы, органов чувств, процессов обмена и т.д.».
Речь идет о хромосомных болезнях человека!
Для их лечения и нужна в первую очередь терапия генотипов. Всю же проблему наследственности человека в целом призвана охватить особая наука. Мы скажем о ней несколько слов.
Все началось с сэра Френсиса Гальтона (1822-1911) – кузена Чарльза Дарвина. «Гальтон был глубоко убежден, что со времени афинской цивилизации происходит вырождение человеческой расы, которая нуждается в улучшении путем замены естественного отбора разумным отбором. Дисциплине, которая призвана установить наилучшие условия человеческого воспроизводства, он дал в 1883 г. имя “Евгеника”. Для развития этой науки он в 1904 г. принес в дар университетскому колледжу лабораторию, первым бенефициантом которой был Пирсон».[182]
А вот что пишет по этому поводу профессор М. Е. Лобашев[183] – стойкий защитник генетики в самые трудные для этой науки годы:
«Термин “евгеника” впервые предложил английский натуралист Ф. Гальтон в 1883 г., понимая под ним учение о “хорошем роде” или “хорошем рождении”. Ф. Гальтон видел пути улучшения людей в поощрении и ограничении определенных браков.
В среде прогрессивной общественности в 20-30-х годах текущего столетия сложилось резко отрицательное отношение к данному разделу науки. Это было вызвано тем, что фашизм в целях оправдания войн и ограбления народов положил в основу своей идеологии расовую “теорию”, а средством ее осуществления – так называемую “расовую гигиену”.
Расовая теория исходила и исходит из совершенно ложного представления о генетической обусловленности духовного и интеллектуального превосходства одних рас и народов над другими. Более того, этой теорией допускается, что причиной материального и социального неравенства среди одного народа является генетическая неполноценность неимущих классов».
Далее проф. М. Е. Лобашев разбирает научные причины несостоятельности расовой теории. Резюмируя их, он пишет: «Таким образом, для расовой теории не существовало и не существует никакой научной основы. Фашизм проповедует не евгенику как науку, а расовую гигиену, целью которой является уничтожение социально неугодных людей».
Проф. Лобашев продолжает: «В учении о евгенике были допущены принципиальные ошибки, и сам термин был дискредитирован. Однако мы считаем необходимым этот раздел науки восстановить в правах, очистив его от лженаучной шелухи».
И дальше: «В целях управления эволюцией человечества требуется научно обоснованная регуляция ее. Для этого необходима специальная наука – евгеника, предметом которой явилось бы изучение путей и методов особенностей эволюции человека, что осуществимо в полной мере только в условиях социального и экономического равенства людей. В классовом обществе проведение евгенических мероприятий ограничено, так как невозможна полная реализация положительных для общества наследственных потенций людей.
Евгеника должна быть синтетической наукой, основывающейся на изучении биологии человека, генетики, физиологии, анатомии, психологии, эмбриологии, биохимии и на успехах математики. При этом экстраполяция биологических закономерностей на эволюцию человека должна быть согласована с законами развития общества. Евгеника должна создать комплексные методы исследований на основе методов разных дисциплин. К ним могут быть отнесены методы популяционной генетики, санитарной и демографической статистики, медицинской генетики и других наук. Методы евгеники будут совершенствоваться по мере расширения и углубления тестирования генетической потенции человека».
Конечно, можно спорить с проф. Лобашевым о том, стоит ли возвращаться к термину «евгеника», так сильно скомпрометированному. Некоторые биологи склонны отказаться от этого термина.
Как бы то ни было, должно существовать и развиваться научное направление, основанное на точных биологических и генетических знаниях, целью которого была бы оптимизация биологических и психических потенций людей. Его развитие «может быть особенно успешным в условиях социалистического общества, так как при материальном равенстве людей может быть обеспечена полная забота о духовном и физическом здоровье человека».
Проф. М. Е. Лобашев излагает далее осторожную и гуманную программу вмешательства в наследственность человека.
