позволили бы положить эти деньги в банк, не позволили бы беспрепятственно тратить их. По их представлениям, нормальный гражданин должен пользоваться пластиковой карточкой, если хочет сделать серьезную покупку. Или путешествовать. А уж в аэропорту за двадцать минут до отлета без карточки просто не обойтись. Такие установки привели бы к задержке, препирательствам и необходимости заполнять кучу бумаг — трем вещам, которых Ричер всегда старался избегать. Поэтому он решил соблюдать осторожность. Он изображал из себя парня, который не может завести себе кредитную карту, даже если очень хочет, этакого простого рабочего с кучей долгов и проблем. Наглухо застегнутая рубашка и то, как он осторожно перебирал купюры, сделали свое дело. Он выглядел смущенным и растерянным. И служащие за стойкой тут же встали на его сторону. Они получали гроши и вели собственную войну с кредитными карточками. Они видели перед собой человека, оказавшегося даже в худшем, чем они, положении, и их инстинктивной реакцией стало сочувствие, а не подозрительность.
— Выход В-шесть, сэр, — сказала девушка. — Я дала вам место у окна.
— Спасибо, — поблагодарил ее Ричер.
Он подошел к выходу и через пятнадцать минут сидел в самолете, мчавшемся по взлетной полосе, и испытывал почти то же самое, что пережил в «порше» Кристал, если не считать того, что ему некуда было вытянуть ноги, а место рядом пустовало.
Честер Стоун сдался в шесть часов. Он отключил будильник на полчаса раньше и осторожно выбрался из кровати, чтобы не разбудить Мэрилин. Сняв халат с крючка в ванной, он спустился на кухню. Завтракать ему не хотелось, и он выпил кофе, а потом отправился в душ в гостевую комнату, где мог шуметь сколько угодно. Он хотел, чтобы Мэрилин спала и чтобы не знала, что он спать не может. Она просыпалась каждую ночь, спрашивала, почему он не спит, но потом больше об этом не говорила, и он решил, что утром она просто ничего не помнит или думает, что ему приснился плохой сон. Он был совершенно уверен, что Мэрилин ничего не знает. И его это радовало, потому что он не хотел, чтобы жена разделяла его беспокойство и тревогу.
Он побрился, встал под душ и принялся размышлять о том, что наденет и как следует себя вести. Правда заключалась в том, что ему придется буквально встать на колени перед этим типом. Перед тем, кто даст ему последнюю надежду. И шанс на спасение. Этот человек держал его будущее в своих руках. И как же с ним разговаривать? Только не на коленях. Так дела не делают. Если ты не скрываешь, что тебе отчаянно необходим заем, ты его никогда не получишь. А вот если ведешь себя так, будто он тебе не слишком-то и нужен, тогда тебе его преподнесут на блюдечке. Словно для тебя это не имеет особого значения, словно ты еще не решил окончательно, стоит ли позволить заимодавцу встать на одну с тобой доску и получить маленькую долю огромных, восхитительных прибылей, которые приносит твое предприятие. Словно главная твоя проблема состоит в том, чтобы решить, чье предложение принять к рассмотрению.
Конечно же, белая рубашка и не слишком яркий галстук. Но какой костюм? Итальянский, наверное, будет слишком кричаще. Не «Армани». Он должен выглядеть как солидный человек. Достаточно богатый, чтобы купить себе дюжину «Армани», но слишком серьезный, чтобы даже подумать об этом. Слишком серьезный и слишком занятый решением важных проблем, чтобы тратить время на магазины на Мэдисон- авеню. Честер Стоун решил, что в данном случае ключевым словом будет «наследственность». Три поколения успешных бизнесменов и династический подход к одежде. Ну, как будто его дед отвел отца к своему портному и познакомил его с ним, затем отец отвел к нему его самого. Он вспомнил о своем костюме от «Брукс бразерс». Старый, но выглядит великолепно, в приглушенную клетку, немного слишком теплый для июня. Подойдет ли «Брукс бразерс» для умного двойного блефа, который он задумал? Вроде как хочет сказать своему собеседнику: «Я богат и успешен, и мне совершенно все равно, что носить». Или он будет выглядеть в нем как человек, у которого серьезные проблемы?
Честер Стоун снял костюм с вешалки и приложил к себе. Классический, но немодный. Да, Стоун будет выглядеть в нем как человек, у которого очень серьезные проблемы. Он убрал костюм обратно в шкаф. Попробовал элегантный серый костюм из Лондона. Отлично. Из зеркала на него смотрел состоятельный джентльмен, мудрый, обладающий вкусом, абсолютно надежный. Он выбрал галстук с легким намеком на рисунок и пару великолепных черных ботинок. Надел все это и принялся изучать свое отражение в зеркале. Лучше не придумаешь. С такой внешностью он почти мог бы себе доверять. Стоун допил кофе, промокнул губы и тихонько прошел в гараж. Сел в свой «бенц» и в шесть сорок пять уже мчался по пустой Меррит- паркуэй.
Ричер провел на земле Атланты пятьдесят минут, затем его самолет снова взлетел и направился на северо-восток, в сторону Нью-Йорка. Над Атлантикой сияло солнце, оно заглядывало в окна по правому борту, заливая салон холодным сиянием рассвета на большой высоте. Ричер пил кофе. Стюардесса предложила ему воду, но он попросил кофе. Напиток оказался густым и черным, и Ричер не стал добавлять в него молоко. Кофе был ему нужен, чтобы подпитать мозг и попытаться вспомнить, кто такая, черт подери, эта миссис Джейкоб. И почему она наняла Костелло искать его по всей стране.
Вскоре они подлетели к аэропорту Ла Гуардиа, и Ричеру понравилась картина, представшая его глазам. Медленные, ленивые круги над Манхэттеном, залитым ярким утренним солнцем. Как в миллионе фильмов, которые ему довелось видеть, только без музыки. Самолет начал снижаться, под ним проносились высокие здания, окрашенные солнцем в золотистые тона. Башни-близнецы Всемирного торгового центра. Эмпайр-стейт-билдинг. Его любимый Крайслер-билдинг. Здание корпорации «Ситигруп». А потом они сделали круг и направились к северному берегу Куинса и на посадку. Здания Мидтауна на противоположном берегу реки пронеслись мимо окон, когда они свернули и покатили по терминалу.
Встреча была назначена на девять часов. Честера Стоуна это раздражало. Не само время. Девять часов — разгар рабочего дня для большинства компаний, расположенных на Манхэттене. Его раздражал и выводил из равновесия сам факт встречи. Честеру Стоуну уже много лет никто не назначал никаких встреч. Он вообще не мог вспомнить, случалось ли с ним когда-нибудь такое. Возможно, его деду в первые годы существования компании и приходилось ходить на деловые встречи. Но с тех пор все изменилось. У каждого из трех Честеров Стоунов был секретарь, который записывал посетителей на прием в удобное для босса время. Зачастую посетителям приходилось ждать по нескольку дней, прежде чем в чрезвычайно плотном графике появлялось окошко, но и в этом случае они проводили в приемной не один час. А сейчас все обстояло иначе. И это ужасно злило Честера Стоуна.
Он приехал раньше, потому что очень нервничал. Он провел в своем кабинете сорок минут, прокручивая разные варианты. Их не осталось. Как ни крути, от успеха его отделяли один миллион сто тысяч долларов и шесть недель. И это просто душило его. Потому что это был не эффектный крах и не полная катастрофа, а взвешенный и реалистичный ответ на состояние дел, которое было почти в порядке. Почти, но не совсем. Вроде почти удачного удара по мячу в гольфе, когда мяч не докатывается до лунки всего на дюйм. Очень близко, но все же недостаточно близко.
В девять часов утра Всемирный торговый центр представляет собой шестой по величине город штата Нью-Йорк. Он больше Олбани. Всего шестнадцать акров земли, но днем его «население» составляет сто тридцать тысяч человек. Пока Честер стоял на площади, людской поток обтекал его со всех сторон — так, наверное, его дед мог стоять по колено в реке Гудзон. Из окна своего кабинета Честер был свидетелем того, как земляная насыпь отвоевала территорию у воды и громадные башни вознеслись к самым небесам, прочно устроившись на осушенном дне реки.
Он посмотрел на часы и вошел внутрь. Поднялся на лифте на восемьдесят восьмой этаж и шагнул в тихий пустой коридор. Узкий, с низким потолком. Закрытые двери офисов с маленькими прямоугольными окошками из армированного стекла. Он нашел нужную дверь, заглянул в окошко и нажал на кнопку звонка. Щелкнул замок, и он оказался в приемной, самой обычной, на удивление простой. За отделанной бронзовыми пластинами деревянной конторкой — намек на богатство хозяина кабинета — сидел секретарь. Честер Стоун выпрямил спину и направился прямо к нему.
— Честер Стоун, — твердым голосом представился он. — У меня на девять часов назначена встреча с мистером Хоби.
Секретарь-мужчина стал для него первым сюрпризом. Он ожидал увидеть женщину. Но на этом сюрпризы не закончились. Его сразу же провели в кабинет, не заставив ждать в приемной. Он думал, что
