— Надеюсь на тебя, Пахом, — похлопал его по спине Зверев и повернулся к штурвалу: — Эй, Риус, быстрее можешь?
— От берега иду, княже. В море ветер свежее, помчимся ходче.
— Давай, давай! А то как бы господин наместник по делам не отчалил.
«Отчалил» было произнесено в самом прямом смысле этого слова. Когда Андрей издалека различил внизу под серыми башнями с красным знаменем коричневую фелуку, на душе у него стало куда спокойнее. Разумеется, паша мог умчаться из крепости и верхом. Но верхом он бы поехал недалеко — можно бросить якорь и подождать. А вот за море — в Стамбул, в другой город побережья — без фелуки уже не обойтись. К тому же князь ощущал в глазах паши свет, в мыслях — покой. Такое состояние возможно лишь в доме… Или на идущем при хорошей погоде корабле.
— К ней правь, туда! — указал Зверев, сбегал в каюту, вернулся с парашютом и ферязью, но пока положил их у борта. — Оружие у кого есть — все спрячьте. Ведите себя тихо и чуть испуганно.
Как и в прошлый раз, причал сторожил одинокий янычар. Как и прежде, увидев ушкуй, он забеспокоился, стал командовать сперва на своем языке, потом перешел на русский:
— Куда лезешь?! Уходи немедля! Заказано сюда вставать!
— Царский посол к досточтимому Барас-Ахмет-паше! — как и в прежние визиты, громко сообщил Зверев. — Наместник великого и всемудрого султана Сулеймана Великолепного ожидает моего визита!
Он поднял над головой все ту же царскую подорожную, перепрыгнул в фелуку, чуть задержался, демонстрируя свой безопасный облик: рубаха на голое тело, веревочка вместо пояса, поднятые руки:
— Вот, посмотри свиток. Ты грамотный, нет? Читай! Слушай, ты меня что, не узнаешь?! Я уже седьмой раз приплываю!
— Назад! Здесь причаливать запрещено! — Пика с граненым бронебойным наконечником уперлась ему в грудь.
— Да вот же грамота! — развернул подорожную во всю длину Андрей и показал охраннику.
Но тот твердил свое:
— Уплывайте!
— Значит, неграмотный, — понял князь, скрутил свиток, сунул его за пазуху.
— Убирайся! — Янычар отгонял его короткими быстрыми тычками, но пока не ранил ни разу. Хотя уже слегка уколол.
— Ты хоть сообщи о моем приезде! — Зверев сделал шаг вперед, так что острие уперлось в грудную кость, резким движением перехватил копье у основания наконечника, отводя в сторону, и провернулся вперед вдоль древка, взмахнул правой рукой. Разогнанный центробежной силой грузик выскользнул из рукава, мелькнул в воздухе и ударил караульного в висок. Тот, похоже, даже не успел ничего заметить — чуть дернул головой и осел на доски все с тем же угрожающим выражением лица.
Князь быстро огляделся — но здесь, в тихом закутке у самой воды, никого постороннего, конечно же, не обнаружилось. Откуда? Кроме как водой или через Кучук-Мускомский исар сюда не попасть. Зверев махнул холопам:
— Сюда идите! Мне мешок мой и ферязь дайте, а этого бедолагу разденьте и за борт. Только подальше от берега, чтобы не нашли. Пусть будет пропавшим без вести.
— Камень из-под скалы прихватите, — посоветовал вслед Пахом. — Дабы не всплыл.
— Заберете и отплывайте. — Андрей накинул ферязь, дабы выглядеть все же богатым гостем, а не приблудным бродяжкой, закинул за плечи парашют. — Отплывете сажен на двести, и следите за горой. Я скоро.
Он выдохнул и начал долгий путь наверх. Тропинка петляла, опиралась на камни, крошилась под ступнями мелкой крошкой. Князь боролся с приступами головной боли, излучал для проклятого «брата» доброжелательность и приятное предчувствие, карабкался дальше и дальше… Все как всегда. Вот только теперь он точно знал, что в ближайшие часы это бесконечное «дежа-вю» наконец-то закончится.
На последнем повороте тропы, под самой стеной крепости он остановился, снял мешок, перевел дыхание, не забывая постоянно излучать своему врагу предвкушение чего-то приятного. Отряхнул ферязь, шаровары. Расстегнул крючки, удерживающие парашют на месте, еще раз проверил, как разместился вытяжной купол, извлек наружу кольцо, надел мешок обратно, тщательно проверил, как легли лямки, стянул их перед собой, чтобы не соскочили при рывке, кольцо же сунул за ворот, чтобы долго не искать. Опять через установившуюся связь прощупал настроение османа, усилил воздействие добрыми эмоциями.
В душе шевельнулось очень нехорошее ощущение, что он собирается совершить что-то недоброе. Войти в чужой дом, воспользоваться доверием хозяина, его радостью… И убить, невинного и беззащитного. На несколько минут Андрея даже охватила неуверенность в правильности таких действий. Пришлось напомнить себе, что именно Барас-Ахмет-паша обещал ему сбрасывать со скалы каждый день по пленнику. Что он уже сейчас делит русские земли и считает их обитателей своими рабами. Что именно он посылает крымских татар в набеги за невольниками и потом забирает для султана долю добычи. И если злая черная воля, что выедает изнутри его мозг, вырвется на свободу — милый осман снова обретет жесткость и начнет убивать и насиловать, сбрасывать людей со скалы и готовить военный поход на мирную православную Русь.
Так уж заведено в этом мире, что самые страшные убийцы — это совсем не те, кто грязными и ободранными шалит по глухим дорогам в поисках добычи или стреляет в чужака на поле брани. Самые злобные из душегубов сидят в красивых комнатах, пахнут розами, носят чистые одежды и за бокалом дорогого вина обсуждают великие планы. Ибо первые проливают кровь единиц. Решения вторых лишают жизни тысячи тысяч.
Зверев повел плечами, обогнул выпирающий под стеной камень, прошел последние тридцать шагов, поднялся по приставной лесенке, широко улыбнулся сидящему на подушках наместнику.
— А ведь я ждал тебя, русский зимми! — поднялся навстречу Барас-Ахмет-паша. — Я чувствовал, что ты появишься именно сегодня. Вестимо, нашлись у твоего господина в Крыму новые дела.
— Только одно, но очень важное…
Андрей специально шел по самому краю, и когда они поравнялись, получилось так, что князь стоял на краю стены спиной к морю, а турок — перед ним. Чужая воля словно почуяла близость гибели — забилась с невероятной силой. В глазах Андрея закружились искры, в ушах громко и упруго застучал пульс. Мозг буквально плавился. Казалось, он вот-вот закапает наружу, но Зверев все равно смог выдавить из себя последнюю улыбку.
— Твой господин выбрал хорошего посланника, — продолжал хвалить его паша.
Андрей полуобнял его, слегка толкнув от края стены. Осман напрягся, отталкивая его в другую сторону, и князь, продолжая его движение, уже со всех сил качнулся назад. Все получилось настолько лихо и красиво, что наместник не просто сорвался, а перепорхнул через него и, по-птичьи раскинув руки, улетел за край обрыва. Андрей же, нащупывая веревку с кольцом, ударился о камни, потерял ее, перекувырнулся через бок, отлетел, ухнулся за край, наконец нащупал снова и, наблюдая мелькающие сбоку камни и кусты, рванул кольцо. Вытяжной купол выскочил, надулся, с шелестом потянул за собой остальную ткань. Но она как вытянулась, так и осталась болтаться белой колбаской у него над головой.
— Вот проклятье, — успел выдохнуть он, чиркнув боком о выпирающие камни, и тут его со страшной силой, едва не выдергивая руки из плеч, рвануло вверх, качнуло, с размаху шмякнуло о стену, откинуло.
Он заметил, что край купола зацепился о камни, решил попытаться при следующем ударе ухватиться хоть за что-нибудь — но парашют словно подслушал, и полотно с громким треском расползлось вдоль. Андрей спорхнул вниз еще на десяток саженей, его опять дернуло и швырнуло к склону: на этот раз купол, ширкнув по горе, собрал изрядную кучу камней, сыгравших роль тормоза. Князь своего шанса не упустил, вцепился пальцами в мелькнувшую перед глазами щель, остановив падение, облегченно перевел дух, и его тут же накрыло пыльным каменным потоком, собранным парашютом. Ногти, судя по резкой боли, так и остались в трещине, а сам Зверев ухнулся вниз с очередного выступа, немного пролетел, его обо что-то побило, опять поддернуло. За что зацепилось спасательное средство на этот раз, он не увидел. Услышал только треск рвущейся ткани, снова покатился вниз, еще секунду парил в воздухе, ударился, сполз, по голове и телу застучали камни. Он опять покатился, заматываясь в стропы и тряпки, превращаясь в большой матерчатый куль, потом запрыгал мячиком, надолго вспорхнул в невесомость… И ударился снова,
